Молодая группа «Кино» с лидером Виктором Цоем (р. 1962 г.) принадлежит к числу наиболее популярных групп Ленинградского рок-клуба. Простые и самобытные песни Виктора Цоя сразу завоевали сердца молодых слушателей. Песни были от них и про них; они обладали той достоверностью и искренностью, которые невозможно подделать. Получилось так, что чисто музыкальные недочеты и слабости молодой группы с лихвой искупались пафосом и энергией, которую нес в себе лидер, честностью и бескомпромиссностью его позиции, каким-то неуловимым и отчасти загадочным обаянием, которым обладала группа. Справедливости ради, следует сказать, что группа «Кино» заметно прогрессировала и в музыкальном отношении, особенно с приходом в нее бас-гитариста Игоря Тихомирова. Значительно прибавил в мастерстве и лидер-гитарист Юрий Каспарян. Мир песен Виктора Цоя — это мир, в котором живет современный молодой человек, житель большого города. Свойственная возрасту романтика переплетается с иронией, робкие надежды замешаны на скепсисе. В песнях Виктора Цоя дуют сквозняки проходных дворов Ленинграда. И в то же время мир этот отчасти нереален, его границы раздвинуты далеко, на весь свет, потому троллейбус, который идет по городу,— идет на Восток. Если говорить о музыкальных традициях, о самобытности или вторичности, то «Кино» — одна из наиболее оригинальных групп. Ей трудно отыскать зарубежные прототипы и аналоги. Это в полном смысле слова русская и советская рок-музыка, набравшая свою мощь и силу в любительском музыкальном движении. Группа «Кино» была неоднократным лауреатом смотров-конкурсов любительских рок-групп Ленинграда и области, участвовала в фестивалях в других городах, снималась в кино и на телевидении. В последнее время много и успешно концертирует. А. Житннский ЛЗГ З.1836 30.10.87

Группа «Кино». Из альбома "Начальник Камчатки"

С62 26189 003

1988, дата записи: 1984

Группа «Кино». Из альбома "Начальник Камчатки"

С62 26189 003

1988, дата записи: 1984

ЛЗГ

Гений Коулмена Хокинса

С60 26913 003

1988, дата записи: 16 октября 1957 г.

ЛЗГ, 3.11.88. З 1675-о- 25000- Коулмен Хокинс (1904—1969), бесспорно, один из самых знаменитых титанов джаза, что бы под этим ни понимать и по каким бы меркам ни судить, Пожалуй, никто из джазменов не оказывал столь продолжительного влияния на своих коллег, как Коулмен Хокинс. В небольшом городке Сент-Джозеф на Среднем Западе, где родился Хокинс, никто не говорил об акселерации. Двадцатый век вступал в свои права где-то неподалеку, в Сент-Луисе, в Канзас-Сити, а тут еще продолжалось доброе старое время. Но у Коулмена все началось как-то очень скоро. Его мать, неплохо игравшая на органе, стала давать ему уроки фортепиано с пяти лет. В семь он начал играть на виолончели. В девять ему подарили на день рождения тенор-саксофон, и он влюбился в этот инструмент. В двенадцать у него пробились усы, и, еще не закончив школы, он вместе с большими подрабатывал в местных бэндах на танцах. С тогдашней синкопированной модной музыкой Коулмен познакомился благодаря первым джазовым пластинкам. Классическую музыку он слушал в концертах, куда его водила мама. Он посещал музыкальную школу и колледж, старательно занимаясь не только практической игрой, но также и теорией, гармонией и композицией. Когда ему было 17 лет, в их городок приехала с гастролями популярнейшая в то время блюзовая певица Мэми Смит. Услыхав как-то юного Хокинса, она пригласила его в свой оркестр, и Коулмен покинул родительский дом, став профессиональным артистом. Мэми хорошо платила своим музыкантам, и потому у нее собралась довольно сильная команда. Коулмен подружился с двумя трубачами — Джеймсом «Баббером» Май-ли и Джо «Крикетом» Смитом. Все трое постоянно музицировали, смело искали новое, каждый учился у другого. Музыканты осваивали здесь незнакомое еще искусство импровизации, игры без нот, развивали свою фантазию. Они были впереди очень многих. Возможно, в такого рода играх были зародыши будущих джазовых стилей. Через два года пути ребят разошлись. Майли стал главной фигурой в первом составе Дюка Эллингтона, Смит уехал в Нью-Йорк, вскоре получил приглашение на европейские гастроли и с ансамблем Фрэнка Уитерса давал концерты в Москве, Харькове, Киеве и Одессе, а Хокинса пригласил в свой оркестр Флетчер Хендерсон для выступлений в одном из лучших бродвейских танцевальных залов «Роузленд». Коулмен Хокинс провел в оркестре Флетчера Хендерсона 11 лет, быстро став его ведущим солистом, да еще на инструменте, который был в джазе сравнительно редок. Хокинса можно считать тем музыкантом, который ввел в джаз тенор-саксофон. «Я лишь поставил тенор на принадлежащее ему место»,— сказал он однажды. Уже у Хендерсона сформировался характерный стиль Хокинса, обладающий рядом приметных черт. Прежде всего — звук и артикуляция. Хокинс начал с того, что заказал мундштук с более широкой пастью, подобрал более жесткую трость, отчего звук сделался полнее, мощнее и значительно лучше стал сливаться со звуком трубы или тромбона. Хокинс большое внимание уделял отчетливому произнесению каждой ноты, цепочки которых складывались у него в ясные по мысли фразы. Логику хокинсовских фраз цементировало четкое следование им гармонии темы, каждый аккорд которой он не ленился обыгрывать, показывая в мелодической линии и характер каденционных движений. О том, что Старый Свет первым признал и оценил американский джаз, написано немало. Похоже, что и Коулмена Хокинса открыли в Европе. В начале 30-х годов в нескольких странах — Швеции, Франции, Финляндии, Англии — стали издаваться джазовые журналы. Их пронырливые, всезнающие корреспонденты немало сделали для распространения правды о джазе, уже начавшем обрастать какими-то невероятными легендами. Английская газета «Мелоди Мейкер» поместила ряд восторженных материалов о Хокинсе, который, узнав об этом, удивился и возгордился настолько, что решил поехать туда, где о нем так хорошо пишут. Прибыв в 1934 году в Лондон, Хокинс провел в Европе пять лет, главным образом в качестве солиста британского оркестра Джека Хилтона, но также выступая в Нидерландах, Франции, Швейцарии, Дании и Швеции. В середине 1930-х годов он был уже очень знаменит в Европе. После начала войны Хокинс возвращается на родину и вскоре записывает пластинку, ставшую джазовым бестселлером. Это было исполнение баллады «Тело и душа». Хотя за время отсутствия Хокинса на американской сцене появились такие выдающиеся тенористы, как Хершел Эванс, Чу Берри, Бад Фри-мен и Лестер Янг, соло Хокинса поразило американцев. Было продано рекордное количество пластинок, соло было расшифровано, и ноты его изданы массовым тиражом. Сегодня его изучают на джазовых факультетах. Хокинс никогда не мог понять, почему этой вещи так повезло, ведь он играл ее так же, как и любую другую балладу, каждый раз по-иному, вовсе не пытаясь сотворить шедевр. В 1940-е годы, будучи уже в большой славе, Хокинс стал водить дружбу с молодыми боперами, играл с ними и всячески их поддерживал. В отличие от многих своих коллег он сразу понял их новации, что не удивительно, поскольку бибоп многое унаследовал из его стиля. Вот и на этой пластинке, названной в оригинале «Гений Коулмена Хокинса», пятидесятитрехлетний корифей саксофона играет с молодежью. Трио Оскара Питерсона с Рэем Брауном и Хэрбом Эллисом, составившее ритм-секцию для саксофониста, находилось тогда в самом начале своего блистательного пути, всем им, в том числе и барабанщику Элвину Столлеру было по тридцать с небольшим. Для Питерсона, в ту пору многообещающего солиста, эта запись требовала аккомпаниаторского умения, что в джазе оказывается зачастую показателем более высокого класса. Ведь солист может подготовить основные моменты соло, его драматургию еще до записи или концерта, а аккомпаниатору импровизирующего солиста надо мгновенно реагировать, притом порой единственно верным образом, на все инициативы солиста. У Питерсона был к тому времени немалый опыт разного по стилю аккомпанемента звездам джаза в концертных программах Джей-Эй-Ти-Пи (Джаз в филармонии) Нормана Гранца. Поэтому этот диск раскрывает не только дарование Хокинса-солиста, но и талант Питерсона-партнера. Несколько слов о содержании этого диска. Продюсер Норман Гранц задумал его в жанре «клубного» выступления, доставленного вам домой. Все вещи за исключением одной — в среднем и балладном темпах. В большинстве это популярные песни, мастерски «пропетые» хокинсовским саксофоном с его выразительной агогикой, проникновенным субтоном («Я гадал по луне», «Кто-то любит меня»), нежным и мужественным в нижнем регистре («Здесь нет тебя») и напряженно страстным вверху («В сочном тоне»). Последнее произведение, как и ряд других на этом диске («Как долго это длилось», «Как влюбленный»), входит в число лучших записей выдающегося музыканта. Для этого альбома, записанного, кстати, за одну смену, выбрано и несколько весьма редких пьес. Одна из них — «Блюз для Рене» — вовсе не блюз, а нехитрая детская песенка, которую Коулмен Хокинс посвятил одному из своих сыновей, которых он назвал французскими именами. Алексей Баташев