Августовским жарким днем 1792 года к берегу Таманского полуострова причалили лодки-чайки с чубатыми вольнолюбивыми казаками Черноморского войска (бывшими запорожцами), царской милостью «жалованными» на пользование целинными черноземами и со строгим предписанием блюсти ценой самой жизни южные границы от воинственных соседей. Здесь в Прикубанских степях и была основана станица Анастасиевская на месте бывшего сторожевого казачьего кордона, возведенного по прямому указанию А. В. Суворова, командовавшего в ту пору Кубанским корпусом. Здесь суждено было продолжится нелегкой жизни воинов-пахарей, призванных самой судьбой быть во все времена верными стражами российских рубежей. Казачьи вольницы, как известно, всегда были надежным щитом от иноземных вторжении и в то же время опорой государственности, православия, национального духа. Именно в казачьей среде, где. как говаривали в старину, пригодилось «свинцом засевать, а шашкой жать», сформировалось самобытное военное искусство с понятиями чести, доблести и братства, высокая культура труда и быта, своеобразие человеческих отношений, в которых удивительно сочетаются строгое почитание норм традиционной морали и нравственности с непосредственностью поступков, возвышенностью чувств. «Природа — мой букварь, а сердце — мой учитель» — вот одна из сохранившихся заповедей черноморцев, ставшая своеобразным камертоном их искусства.
Традиционная песенная, празднично-обрядовая культура станицы Анастасиевской органично соединила в себе особенности украинских казачьих и южнорусских (в основном Воронежской, Курской губерний) крестьянских традиций, отразившихся в местных условиях полувоенного быта и активного землепашества. Это — культура доблестных воинов-пограничников и тружеников-земледельцев, знающих цену самой жизни, людскому братству, хлебу насущному. Не случайно в их «удалых» песнях — исторических, походных, созданных, как правило, на чужбине, — темы казацкой доли, неизбывной тоски по дому так тесно переплетаются с темами бытовыми, любовными (№ 8). В балладах, лирических, свадебных, календарно-обрядоаых песнях кубанцев мы открываем для себя истинный кладезь житенской мудрости, исповедей людских чувств и переживаний. В казачьей песне сквозь слезы сиротские, вдовьи стенания (ведь казаки «плачут спиваючи») всегда звучат мотивы величания жизни, радости бытия, добродушия и веселья станичных балагуров. Оптимизм, воля к жизни казаков-черноморцев ощущается и в мелодическом стиле их песен с характерными двух- и трехголосьем и упруго пульсирующей ритмикой, которая мобилизует и объединяет поющих ..
На нашем диске зтот песенный стиль представлен несколькими основными жанрами песенной культуры, среди которых внимание слушателей привлекут, прежде всего, древние обрядовые мелодии с языческими и христианскими мотивами («Ой, учора из вэчора — № 10, «Рождество твое, Христе-Боже наш» — № 11), с образным поэтическим языком несколько загадочным, волнующим воображение. С протяжной песней «Пожурылысь чорноморци» (№ 8) мы погружаемся в стихию величественных исторических тем-повествований, пришедших с казаками-запорожцами из-за Буга и Днепра. А такие песни, как казачья строевая «Выходила наша армеюшка» (№ 1) и солдатская «Ой, на гори снижок труусэ» (№ 2), знакомят нас с произведениями более позднего периода. Также заняли свое достойное место на нашем диске песни лирические, шуточные, плясовые с наигрышами, без которых не обходится ни одна казачья спевка.
Песни распеты двумя родственными коллективами —станичным ансамблем «Казачьи напевы» и преемником этой песенной традиции — московской фольклорной группой «Маланка», избравшей название зимнего святочного обряда в качестве символа своей деятельности. Именно песни и обряды Анастасиевской, записанные более десяти лет в первой экспедиции, а также талантливые исполнители их — У. И. Лысенко, А. И. Прус, М. Г. Лукомская (к сожалению, ушедшие из жизни) и ныне здравствующие М. В. Волошина, супруги Яценко, Шевцовы и многие другие вдохновили москвичей всерьез заняться малоизученной культурой станиц и хуторов российской глубинки.
Кроме общих песен, можно проследить еще одну черту родственности этих коллективов. Она — в стихийно сложившихся на сегодняшний день структурах обоих ансамблей. В одном и другом случае это — большая полноценная «казачья» семья с естественным включением в нее семейно-родствеиных звеньев, детей, которых не отделяют здесь от взрослых. Случайно ли такое совпадение? Скорее, закономерное. Ведь в приобщении младшего
поколения к истокам нашей отечественной культуры видится нам сегодня одно из главных условии существования каждого фольклорного коллектива, выполняющего свой высокий гражданский долг.
СВЕТЛАНА ЗАГРАДСКАЯ