Когда-то среди джазменов и любителей “модерн-джаза” шли жаркие споры, кто изобрел стиль бибоп. Одни доказывали, что саксофонист Чарли “Пташка” Паркер, другие утверждали, что трубач Джон “Диззи” Гиллеспи.
Это теперь ясно, что бибоп, как и всякий другой стиль джаза, был творением многих музыкантов, суммой усилий по поддержке и сохранению его в импровизационной практике бесчисленных музицирований. Но без легенд жить нельзя, поэтому мы сохраним несколько больший ореол над Пташкой и Диззи, тем более что они действительно это заслужили.
Паркер однажды сказал: “Диззи - вторая половина каждого удара моего сердца”.
Бибоп. Диззи.
Его полное имя - Джон Беркс Гиллеспи. Он родился в 1917 году в маленьком городке в Южной Каролине девятым и последним ребенком в негритянской семье среднего достатка. Отец руководил любительским бэндом, и мальчик рано приобщился к музыке, обнаруживая удивительные способности игры на многих инструментах, находящихся в доме. Начал с тромбона, но, познакомившись с трубой, влюбился в этот инструмент. Играть на ней он научился самостоятельно, так как на уроках больше налегал на гармонию и теорию музыки.
Его профессиональная карьера началась в 1935 году в Филадельфии. Кумиром был великий трубач Рой Элдридж, в то время солист оркестра Тедди Хилла. Поразительно, но всего через два года молодой Гиллеспи выиграл конкурс в этом оркестре на замещение вакансии ушедшего Элдриджа, несмотря на то, что играл на прослушивании не раздеваясь после улицы, проведя всю репетицию не только в пальто, но и в перчатках. Вообще всяческой эксцентрики, шутовства и проказ в поведении и в игре на трубе он демонстрировал в таком обилии, что вскоре к нему прилепилось прозвище Диззи. У этого слова два смысла: литературное его значение - головокружительный, жаргонное - придурковатый. Гиллеспи эта кличка понравилась.
Его головокружительные кружева в высочайшем регистре, его тончайшая работа по обыгрыванию сложных аккордов, следующих один за другим в бешеном темпе, поражали всех ещё тогда, когда в конце 30-х и начале 40-х годов он занимал место солиста в оркестрах Мерсера Эллингтона, Кэба Кэллоуэя, Бенни Картера и Чарли Барнета. Но настоящее дело для Диззи началось, когда он попал в 1941 году в клуб Минтона в Нью-Йорке и стал регулярно играть на “сессиях” с Чарли Паркером, Телониусом Монком, Кенни Кларком, которые настойчиво экспериментировали в поисках новой неслыханной музыки. Разработками новых аккордов занимались в основном Монк И Диззи, но последний, как наиболее крепко подкованный теоретически, осмыслял и упорядочивал интуитивные находки других музыкантов. Строгость и совершенство стилистической системы бопа, которые отмечал всякий, кто глубоко с ней знакомится, явились следствием того, что у колыбели её находился отличный редактор.
Джем-сешн у Минтона вызывали немалый интерес в музыкантской среде и ажиотаж вокруг клуба. И всё же не только обычным слушателям, но и многим музыкантам старшего поколения боп поначалу представлялся лишь хаотическим водопадом звуков. Вообще-то и сами сторонники этого стиля иногда намеренно усложняли гармонию, пунктуацию мелодий, музыкальную ткань, нарочно выбирали “пулеметные темпы”, чтобы к ним на сцену не лезли играть те, кто не обладал достаточным слухом и умением, а просто хотел примазаться к их славе.
В определенной степени боп был и социальным явлением. Молодые черные музыканты бунтарской музыкой утверждали свое человеческое и духовное достоинство, поднимали и отстаивали свою собственную культуру. Многие из них ощущали в себе достаточно знаний, способностей и талантов, и их совсем не устраивали ни положение граждан второго сорта (это чувство особенно выросло после войны, когда домой вернулись черные солдаты, внесшие свой вклад в разгром фашизма и расизма), ни роль “цветных развлекателей”, маску которых они могли надеть на себя только для усиления сарказма. Одной из форм духовного мятежа боперов был эпатаж, и тут первенство Диззи неоспоримо. Его словечки, манеры, облик рождали особый “боповый” стиль поведения и жизни, распространившийся далеко за пределы негритянской музыкальной среды, охвативший и белую молодежь, докатившийся и до Европы. В моду вошли береты, эспаньолки, очки в массивной черной оправе, иногда с очень тёмными стёклами, курение трубок - всё это шло от Диззи. В периодике, прежде всего в джазовой, появились карикатуры и комиксы со стильным модным околоджазовым типом, взявшим себе кличку Диззи. В поведении, общении молодёжи появилась значительная доля “смури” и “понта” - парадоксальности, абсурда, ерничанья, понятных посвященным, - это тоже шло от боперов, прежде всего от Диззи. В 1963 году Гиллеспи выдвинул свою кандидатуру на пост президента США, превратив часть собственной жизни в сатирический театр - уж куда дальше?
Но вернемся к музыке. Преодолев потоки брани в массовой прессе и непонимание джазовых критиков, бибоп с середины 40-х годов занимает прочное и во многих отношениях ключевое положение в джазе, во всей его художественной системе. Роль Гиллеспи здесь очень велика.
Его музыкальный почерк ощущается уже в ритмомелодическом характере тем, манере их изложения. Почти все темы Гиллеспи, включенные в этот сборник, принадлежат к числу наиболее знаменитых, а одна - “Шоу-нафф”, посвященная импресарио Билли Шоу, - наиболее редких. Одна из самых показательных его пьес - “Солёные орешки”, по-английски “Солт Пинатс”. Мы слышим голос Диззи, который произносит эти два слова, становящиеся как бы звуковым символом темы. Прислушайтесь, как Диззи подчеркивает звук “и”. Не здесь ли ключ к термину бибоп, словечку явно звукоподражательному? Не забудем, что от Диззи пошла и вокальная манера исполнения бопа, так называемый боп-скэт.
В течение полувека своей профессиональной деятельности Гиллеспи принимал участие во многих новаторских начинаниях. Поклонник латиноамериканских ритмов, он первым широко ввел их в джаз, соединил с бибопом, с оркестровыми партитурами. Большой приверженец оркестрового джаза, он по крайней мере раз каждые десять лет собирал биг-бэнд, всякий раз по-новому открывавший грани его динамичного и виртуозного стиля. Со своими оркестрами он исполнял сюиты бразильского композитора Лало Шифрина “Гиллеспиана” (1961) и “Новый континент” (1962) - посвященные культуре Южной Африки. Некоторые его концертные программы посвящены творчеству корифеев джаза - Чарли Паркеру, Луису Армстронгу.
Вместе с тем он не чуждается экспериментов: экспромтом наигрывает на трубе соло звуковое сопровождение к кинофильмам, выступает с чисто духовым составом или с вокальной джазовой группой “Двойная шестерка Парижа”. На одну из красивейших тем Гиллеспи “Кон Альма” солистка группы Мимми Перрен написала слова про героев греческой мифологии, про кариатид и проделки бога Пана.
По собственному опыту знаю, что недостаточно слышать Гиллеспи. Его выступление надо видеть. Это настоящий театр джаза. Он постоянно балагурит, притом не всегда безобидно. Перед выступлением в респектабельном клубе он может сказать, что задержался, так как был на благотворительном вечере ку-клукс-клана, посвященном еврейской общине, и едва унёс ноги. Он пропитан ритмом и свингует, даже когда просто говорит. В нем очень много от карнавального заводилы, от старой смеховой площадной традиции. Многие глубинные свойства джаза раскрываются через его заразительное исполнительское искусство.
Поэтому эта пластинка Диззи Гиллеспи начинается и оканчивается записями концертных выступлений. Надеемся, что они передадут частицу той атмосферы, которую создаёт вокруг себя этот выдающийся артист и художник.
Алексей Баташев