10 час.
О сайте
Неизвестный Утесов? Справедлив ли выбор такого названия? Разве «Парень кудрявый», «Му-му», «Прощальная комсомольская», «Сердце», наконец, мало издавались и остались по каким-то причинам недоступными истинным любителям эстрады прошлых лет?
Разве у подлинных коллекционеров нельзя обнаружить пусть заигранные, затертые, с обломанными краями, но старинные, шестидесятилетней давности утесовские «Гоп со смыком» и «С одесского кичмана»? И вообще, можно ли нарекать программу «неизвестной», если песни, включенные в нее, хоть когда-то, но выпускались на дисках, которые можно было приобрести в магазинах? Не говоря уже о том, что даже беглое знакомство с перечнем вещей “Неизвестного Утесова» позволяет легко установить в этом перечне песни, которые сравнительно недавно появлялись уже на долгоиграющих дисках.
Предвидим, что такие вопросы, возникнув, могут легко подтолкнуть к выводу: у составителей «Неизвестного Утесова» не сходятся концы с концами, и они захотели под интригующим названием подсунуть «товар с гнильцой». Дабы избежать столь грозных обвинений, объясним.
Из 28 произведений, вошедших в представленную программу, 16 на долгоиграющем диске появляются впервые и для большинства слушателей действительно являются неизвестными. Но и остальные песни даются в вариантах, в свое время по разным причинам мало звучавших и до сих пор на «долгих» пластинках не появлявшихся.
В обращении к вариантам есть закономерности. Во-первых, временная разница. То же «Сердце», представленное ныне, отстоит от известной первой записи 1935 года более чем на 15 лет. Утесов дает, по существу, новое прочтение одной из коронных вещей своего репертуара.
Во-вторых, любителям эстрады будет небезынтересно познакомиться с утесовскими трактовками, и не столь далеко от первоначальных отстоящими. Такое знакомство позволит еще раз убедиться в справедливости истины — у настоящего художника каждое исполнение неповторимо, своеобразно, отлично от других.
В-третьих, Утесов не случайно записывал порой одну и ту же песню не один раз. Показательна здесь «Маркиза», та самая всем знакомая, у которой в жизни «в основном все хорошо, все хорошо».
Песню эту принес в джаз Утесова поэт Александр Безыменский, который сделал перевод популярных французских куплетов. Утесов с дочерью их быстро разучили, спели в концертах — они имели заслуженный успех, и студия грамзаписи предложила записать их на пластинки.
— Только учтите, — сказал редактор, прослушав «Маркизу» на репетиции, — у нас строгий лимит: пластинка не должна звучать больше трех минут. Так что вы уж постарайтесь, но уложитесь в срок обязательно!
«Мы с Дитой - ей в куплетах досталась роль Маркизы - так были напуганы этим лимитом, что на записи пели с пулеметной скоростью, - рассказывал Утесов. - Загнали песню, но уместились в две минуты с небольшим. Слушатели пластинки, по-моему, половину слов просто не успели ухватить».
Через год Леонид Осипович и Эдит Леонидовна решили записать песню снова. И опять вышла пластинка, которая не удовлетворила исполнителей: стараясь не спешить, они, по их мнению, потеряли темп — «пели по складам».
«Но мы сделали третий вариант, — вспоминал Утесов, — самый лучший: у Диты все получилось прекрасно и у меня так, как хотелось. Куда этот вариант исчез, ума не приложу!»
И вот недавно этот исчезнувший диск нам прислал коллекционер из Винницы Валентин Константинович Марковский. Как выяснилось, пластинки с третьим вариантом «Маркизы» выпустило в 1939 году грампроизводство Всесоюзного радиокомитета. Но только в пробных экземплярах, ставших сегодня раритетом.
Расскажем о других песнях, представленных на дисках «Неизвестный Утесов».
Песню беспризорника «С одесского кичмана» и «Гоп со смыком» в обработке Николая Игнатьева Утесов записал 8 марта 1932 года - ровно через три года после их премьеры в концерте Теа-джаза. Пластинки с этими образцами «блатного фольклора» распространялись только через магазины системы Торгсина — конторы по торговле с иностранцами, где за золото или валюту их могли приобретать также и подданные нашей страны. Тираж как той, так и другой песни был невелик, а с 15 февраля 1935 года Главрепертком запретил их производство и распространение. С тех пор ни «Гоп со смыком», ни «С одесского кичмана» никогда не печатались.
«Еврейскую рапсодию» Утесов записывал дважды: один раз на еврейском языке (№2071/72), другой на русском (№ 2196/97). Написанная И. Дунаевским в числе других, в частности Русской и Украинской, специально для второй программы Теа-джаза, знаменательно названной «Джаз на повороте», она должна была продемонстрировать обращение утесовского ансамбля к мелодиям народов нашей страны.
Очень непродолжительное время имел хождение фокстрот «Садко» И. Дунаевского на тему Песни индийского гостя из одноименной оперы Н. Римского-Корсакова, снятый с производства распоряжением Главреперткома. Мы воспроизводим один из двух вариантов этой записи, сделанной в 1933 году после премьеры «Музыкального магазина» — обозрения, для которого эта пьеса была написана.
Тем же распоряжением Главреперткома с 15 февраля 1935 года был запрещен фокстрот «У самовара», тиражировавшийся немногим больше года. Эту завоевавшую быструю популярность песню (музыка и слова Фаины Квятковской) Утесов спел для пластинок в конце 1933-го - начале 1934-го четырежды (пр038, пр040, 066 и 138). Обработка для джаза и соло фортепиано — Симона Кагана.
Ряд произведений Утесов и Эдит Леонидовна спели для новинки конца 30-х годов — небьющихся пластинок из ацетилцеллюлозы. Эти разноцветные, легко гнущиеся диски выпускались Экспериментальным цехом Баковской фабрики граммофонных пластинок, Останкинским промторгом и другими предприятиями местной промышленности. К сожалению, новинка оказалась очень недолговечной: прозрачные диски быстро трескались, выгибались, принимая форму глубокой тарелки, покрывались волдырями. Прекратив их выпуск, фабрики списали матрицы в металлолом, поэтому каждый дошедший до нас ацетилцеллюлозный оттиск сегодня стал уникальным. Но для того, чтобы прослушать их и переписать на магнитную ленту, требуется недюжинное упорство и умение.
Благодаря помощи коллекционера В. Марковского, в программе впервые представлены произведения, сыгранные Государственным джазом РСФСР в студии Дома звукозаписи в 1938 - 1939 годах специально для гибких пластинок: «Пробуждение», «Колыбельная», «Прощальная комсомольская», «Му-му», «Парень кудрявый», «Десять дочерей».
Впервые на долгоиграющем диске появляются и песни, премьера которых состоялась в различных довоенных утесовских обозрениях: «Краснофлотский марш» («Два корабля»), «Счастливая станица» («Песни моей Родины»), «На выставку» («Царевна Несмеяна»).
В программу «Неизвестный Утесов» включен ряд записей, сделанных в годы войны. Среди них - «Партизанская борода» и «Старушка», записанные на Ленинградском радио в 1944 году специально для вещания. В Москве в 1945 году в Доме звукозаписи Утесов спел несколько песен, оставшихся недоступными собирателям его пластинок. Некоторые из них печатались самым ограниченным тиражом, другие были вообще не рекомендованы к выпуску и сохранились только на пробных экземплярах. Это «Песенка о нацистах» — антифашистские куплеты на мелодию «С одесского кичмана», шуточные песни «Молчаливый морячок» и «Студенческий вальс», в которых художественный совет усмотрел «слишком легкомысленный текст».
Программа завершается песнями, спетыми Утесовым в студии Ленинградской фабрики
«Пластмасс» в послевоенные годы. Это было время, когда джаз и танцевальные ритмы, типичные для него, подверглись остракизму. Для утесовского оркестра двери московского Дома звукозаписи надолго захлопнулись. Несколько записей, сделанных в небольшой студии, где при всем желании весь джаз Утесова уместиться не мог, дают возможность хоть в малой степени составить представление о репертуарных поисках певца и его коллектива в тот период конца 40-х — начала 50-х годов.
Глеб Скороходов
Разве у подлинных коллекционеров нельзя обнаружить пусть заигранные, затертые, с обломанными краями, но старинные, шестидесятилетней давности утесовские «Гоп со смыком» и «С одесского кичмана»? И вообще, можно ли нарекать программу «неизвестной», если песни, включенные в нее, хоть когда-то, но выпускались на дисках, которые можно было приобрести в магазинах? Не говоря уже о том, что даже беглое знакомство с перечнем вещей “Неизвестного Утесова» позволяет легко установить в этом перечне песни, которые сравнительно недавно появлялись уже на долгоиграющих дисках.
Предвидим, что такие вопросы, возникнув, могут легко подтолкнуть к выводу: у составителей «Неизвестного Утесова» не сходятся концы с концами, и они захотели под интригующим названием подсунуть «товар с гнильцой». Дабы избежать столь грозных обвинений, объясним.
Из 28 произведений, вошедших в представленную программу, 16 на долгоиграющем диске появляются впервые и для большинства слушателей действительно являются неизвестными. Но и остальные песни даются в вариантах, в свое время по разным причинам мало звучавших и до сих пор на «долгих» пластинках не появлявшихся.
В обращении к вариантам есть закономерности. Во-первых, временная разница. То же «Сердце», представленное ныне, отстоит от известной первой записи 1935 года более чем на 15 лет. Утесов дает, по существу, новое прочтение одной из коронных вещей своего репертуара.
Во-вторых, любителям эстрады будет небезынтересно познакомиться с утесовскими трактовками, и не столь далеко от первоначальных отстоящими. Такое знакомство позволит еще раз убедиться в справедливости истины — у настоящего художника каждое исполнение неповторимо, своеобразно, отлично от других.
В-третьих, Утесов не случайно записывал порой одну и ту же песню не один раз. Показательна здесь «Маркиза», та самая всем знакомая, у которой в жизни «в основном все хорошо, все хорошо».
Песню эту принес в джаз Утесова поэт Александр Безыменский, который сделал перевод популярных французских куплетов. Утесов с дочерью их быстро разучили, спели в концертах — они имели заслуженный успех, и студия грамзаписи предложила записать их на пластинки.
— Только учтите, — сказал редактор, прослушав «Маркизу» на репетиции, — у нас строгий лимит: пластинка не должна звучать больше трех минут. Так что вы уж постарайтесь, но уложитесь в срок обязательно!
«Мы с Дитой - ей в куплетах досталась роль Маркизы - так были напуганы этим лимитом, что на записи пели с пулеметной скоростью, - рассказывал Утесов. - Загнали песню, но уместились в две минуты с небольшим. Слушатели пластинки, по-моему, половину слов просто не успели ухватить».
Через год Леонид Осипович и Эдит Леонидовна решили записать песню снова. И опять вышла пластинка, которая не удовлетворила исполнителей: стараясь не спешить, они, по их мнению, потеряли темп — «пели по складам».
«Но мы сделали третий вариант, — вспоминал Утесов, — самый лучший: у Диты все получилось прекрасно и у меня так, как хотелось. Куда этот вариант исчез, ума не приложу!»
И вот недавно этот исчезнувший диск нам прислал коллекционер из Винницы Валентин Константинович Марковский. Как выяснилось, пластинки с третьим вариантом «Маркизы» выпустило в 1939 году грампроизводство Всесоюзного радиокомитета. Но только в пробных экземплярах, ставших сегодня раритетом.
Расскажем о других песнях, представленных на дисках «Неизвестный Утесов».
Песню беспризорника «С одесского кичмана» и «Гоп со смыком» в обработке Николая Игнатьева Утесов записал 8 марта 1932 года - ровно через три года после их премьеры в концерте Теа-джаза. Пластинки с этими образцами «блатного фольклора» распространялись только через магазины системы Торгсина — конторы по торговле с иностранцами, где за золото или валюту их могли приобретать также и подданные нашей страны. Тираж как той, так и другой песни был невелик, а с 15 февраля 1935 года Главрепертком запретил их производство и распространение. С тех пор ни «Гоп со смыком», ни «С одесского кичмана» никогда не печатались.
«Еврейскую рапсодию» Утесов записывал дважды: один раз на еврейском языке (№2071/72), другой на русском (№ 2196/97). Написанная И. Дунаевским в числе других, в частности Русской и Украинской, специально для второй программы Теа-джаза, знаменательно названной «Джаз на повороте», она должна была продемонстрировать обращение утесовского ансамбля к мелодиям народов нашей страны.
Очень непродолжительное время имел хождение фокстрот «Садко» И. Дунаевского на тему Песни индийского гостя из одноименной оперы Н. Римского-Корсакова, снятый с производства распоряжением Главреперткома. Мы воспроизводим один из двух вариантов этой записи, сделанной в 1933 году после премьеры «Музыкального магазина» — обозрения, для которого эта пьеса была написана.
Тем же распоряжением Главреперткома с 15 февраля 1935 года был запрещен фокстрот «У самовара», тиражировавшийся немногим больше года. Эту завоевавшую быструю популярность песню (музыка и слова Фаины Квятковской) Утесов спел для пластинок в конце 1933-го - начале 1934-го четырежды (пр038, пр040, 066 и 138). Обработка для джаза и соло фортепиано — Симона Кагана.
Ряд произведений Утесов и Эдит Леонидовна спели для новинки конца 30-х годов — небьющихся пластинок из ацетилцеллюлозы. Эти разноцветные, легко гнущиеся диски выпускались Экспериментальным цехом Баковской фабрики граммофонных пластинок, Останкинским промторгом и другими предприятиями местной промышленности. К сожалению, новинка оказалась очень недолговечной: прозрачные диски быстро трескались, выгибались, принимая форму глубокой тарелки, покрывались волдырями. Прекратив их выпуск, фабрики списали матрицы в металлолом, поэтому каждый дошедший до нас ацетилцеллюлозный оттиск сегодня стал уникальным. Но для того, чтобы прослушать их и переписать на магнитную ленту, требуется недюжинное упорство и умение.
Благодаря помощи коллекционера В. Марковского, в программе впервые представлены произведения, сыгранные Государственным джазом РСФСР в студии Дома звукозаписи в 1938 - 1939 годах специально для гибких пластинок: «Пробуждение», «Колыбельная», «Прощальная комсомольская», «Му-му», «Парень кудрявый», «Десять дочерей».
Впервые на долгоиграющем диске появляются и песни, премьера которых состоялась в различных довоенных утесовских обозрениях: «Краснофлотский марш» («Два корабля»), «Счастливая станица» («Песни моей Родины»), «На выставку» («Царевна Несмеяна»).
В программу «Неизвестный Утесов» включен ряд записей, сделанных в годы войны. Среди них - «Партизанская борода» и «Старушка», записанные на Ленинградском радио в 1944 году специально для вещания. В Москве в 1945 году в Доме звукозаписи Утесов спел несколько песен, оставшихся недоступными собирателям его пластинок. Некоторые из них печатались самым ограниченным тиражом, другие были вообще не рекомендованы к выпуску и сохранились только на пробных экземплярах. Это «Песенка о нацистах» — антифашистские куплеты на мелодию «С одесского кичмана», шуточные песни «Молчаливый морячок» и «Студенческий вальс», в которых художественный совет усмотрел «слишком легкомысленный текст».
Программа завершается песнями, спетыми Утесовым в студии Ленинградской фабрики
«Пластмасс» в послевоенные годы. Это было время, когда джаз и танцевальные ритмы, типичные для него, подверглись остракизму. Для утесовского оркестра двери московского Дома звукозаписи надолго захлопнулись. Несколько записей, сделанных в небольшой студии, где при всем желании весь джаз Утесова уместиться не мог, дают возможность хоть в малой степени составить представление о репертуарных поисках певца и его коллектива в тот период конца 40-х — начала 50-х годов.
Глеб Скороходов