Исполнительское творчество Антонины Васильевны Неждановой навсегда останется художественным образцом, который вдохновляет певца и ведет путем жизненной правды к вершинам искусства. Нежданова стремилась отразить в пении все прекрасное, что дает жизнь. Русская душа, русская песня вдохновляли и питали ее искусство. Необычайной красоты голос, его кристальная чистота, яркость эмоций, теплота и искренность исполнения артистки доходили до сердца любого слушателя. Имело значение и то, что все годы своей долгой творческой жизни Антонина Васильевна сохраняла обаятельную душевную непосредственность, придававшую ее пению особенную прелесть вечной юности и свежести чувств.
Нежданова никогда не позволяла никаких преувеличений, никаких нарушений музыкальных законов и требований композитора. Нельзя себе представить, чтобы она хоть раз допустила форсировку звука, грубый акцент, небрежность в пассаже, подчеркнутые эффекты в угоду дурному вкусу, манерность. Вокальный звук был для нее средством выражения разнообразных человеческих чувств.
«Высокая мудрость простоты — главная прелесть и главная тайна всякого художественного создания» (Гоголь). Нежданова в жизни и на сцене обладала этой высокой мудростью.
Всем своим многогранным творчеством Нежданова утверждала основные принципы русской вокальной школы.
В пении Антонины Васильевны мы всегда слышали музыку. Голос ее своим прекрасным тембром украшал мелодию. Она владела ритмом свободно, пластично, со всей легкостью и грацией. Нельзя забыть этой удивительной отточенности ритмических контуров каждой музыкальной фразы. Артистка умела передавать своеобразие мелодий и ритмов русских, украинских, чешских, французских, итальянских, испанских, английских песен. В каждой из них она находила свою прелесть, свои национальные особенности.
Искусство Неждановой было в полном смысле слова пением сердца. Наблюдательность, пытливость, живость характера, умение чувствовать прекрасное — таковы характерные особенности ее артистической натуры.
Нежданова была человеком высоких моральных достоинств; это отражалось и в ее музыкальной деятельности. Самым важным для нее являлись мелодия, мысль, образ, идея произведения... Стремление ясно выразить и объединить музыкальные интонации с психологическим образом способствовало развитию замечательного реалистического искусства великой артистки. Когда Антонина Васильевна исполняла партию Марфы («Царская невеста»), особенно в последнем действии, — это было совершенное, поразительное слияние вокального инструмента — голоса с инструментами оркестра. То же было и в других оперных спектаклях, например в «Лоэнгрине», когда голос артистки идеально сливался со звучанием скрипок.


Нежданова обладала способностью модулировать тембровые краски. Наибольшей выразительностью отличался у нее средний регистр. Соединение красивых обертонов с грудным резонированием звука создавало особую прелесть этого регистра.
При великолепном верхнем регистре Нежданова пользовалась им с большим тактом и вкусом; высокие предельные ноты являлись у нее кульминациями музыкальной фразы, а не средством достижения внешнего успеха.
Меня всегда восхищало, когда Антонина Васильевна, например, брала в «Золотом петушке» «ми» третьей октавы в фразе «Славьте жениха». Я внимательно следила за всем ее поведением на сцене перед этой фразой и не могла заметить ни малейшей, как обычно бывает, «подготовки», то есть беспокойства, уменьшения силы звучания предшествующих фраз, напряженности и т. п. Она пела спокойно, ровно и полноценно. Перед «ми» Антонина Васильевна, бывало, величаво и просто выпрямится, свободно возьмет дыхание, и голос ее, как птица, взлетит на высокую ноту, которая звучала так же красиво и свободно, как красиво и свободно звучал ее голос во всем диапазоне.
Если бы каждый певец вдумывался в эту способность Неждановой организовывать верхние ноты, то он понял бы, что надо придерживаться правила: чем выше звук, тем надо быть спокойнее, тем легче и естественнее надо брать верхнюю ноту. Антонина Васильевна говорила, что всякое перенапряжение мышц голосового аппарата губит красоту тембра и отрицательно отражается на музыкальной выразительности. Никогда она не позволяла себе подойти с заключительной нотой ближе к рампе, оставить партнера, если он стоит рядом: ее сценическое общение с партнером должно служить примером; удивительный такт Неждановой в жизни проявлялся и на сцене.
Необходимо, отметить и особую красоту ее portamento. Хорошее portamento зависит от умения владеть техникой голосоведения, от индивидуальных свойств певца и от музыкального вкуса. Нередко его исполняют грубо, скользя по всем нотам или спускаясь рывком сверху вниз. У Неждановой portamento приобретало неповторимую красоту: не теряя ре-зонаторной высоты звучания, она плавно и мягко вела звук сверху вниз, придавая ему особенную теплоту и выразительность.
Исполнение артисткой колоратурных пассажей и украшений отличалось редкостной легкостью, чистотой и филигранностью...
...Ни один звук голоса Неждановой не. был бессодержательным, формальным. Не покидавшая ее жизнерадостность, нравственное благородство рождали великолепное искусство. Когда артистке приходилось исполнять оперные партии, насыщенные печалью, грустью, то в них звучал протест души, жаждущей света, жизни, правды. Отсутствовали сентиментальность, слащавость, манерность, которыми так часто страдает трактовка главных женских партий в «Руслане», «Снегурочке», «Травиате», «Фаусте», «Лакме».
С такой же творческой силой создавала артистка непревзойденные по музыкальному совершенству и жизненному обаянию образы Антониды, Волховы, Иоланты, Офелии, Филины, Джильды, Манон, Джульетты.
Особо вспоминается поэтический образ Эльзы («Лоэнгрпн» Вагнера). С первого появления на сцене и до конца спектакля Нежданова — Эльза заставляла трепетать сердца зрителей. Кристальной чистотой голоса, тонкой акварельной палитрой вокальных красок, в ореоле внешней и внутренней душевной красоты артистка создала одно из лучших своих творений. Этот спектакль с ее участием был всегда торжеством вокально-музыкального искусства.
Идеальный голосовой аппарат Неждановой вполне подчинялся всем ее желаниям и художественным замыслам, отвечал своим тембровым богатством на все движения ее души.
Разнообразные музыкальные произведения — от классических оперных арий до народных песен — она исполняла с тонким вдохновенным мастерством, поэтично, молодо.
Обладая нежным, ласковым голосом, Нежданова умела мастерски передавать сильные, большие драматические чувства. Зачастую певцы пытаются добиться драматизма исполнения, используя силу звука, форсировку голоса и дыхания, прибегая к утрированной фразировке, жестикуляции, порывистому акцентированию отдельных слов и иным часто внешним выразительным средствам. Но Антонина Васильевна воздействовала на слушателей силой правды чувства, которая придавала ее голосу особенную полноту и значительность.
При всей своей талантливости и значительных природных данных Нежданова добивалась совершенства неустанным трудом. Мы знаем, как умела она филигранно отделывать вокальные произведения, впевать их, обдумывать все исполнительские детали. Очень большое внимание она уделяла слову и осмысленности фразы, часто вносила в переводные тексты свои поправки. Эта кропотливая работа была всегда вдохновенной и радостной.
«Необходимо, — говорила Антонина Васильевна, — всегда стремиться к совершенствованию, быть настойчивым в работе, верить в свои силы. Верить в свое призвание и следовать ему во что бы то ни стало. В стремлении учиться и учиться лежит залог творческого обновления». Эти простые и мудрые слова мы всегда должны помнить. Лучезарное искусство Антонины Васильевны Неждановой было неразрывно связано с жизнью и творчеством народа, который она любила и который отвечал ей такой же трогательной любовью.
Е. К. КАТУЛЬСКАЯ
(из книги «Антонина Васильевна Нежданова. Материалы и исследования». Москва, 1967 г.)