5 дней
О сайте
Текст с конверта пластинки:
Великому основоположнику русской музыкальной классики М.И. Глинке суждено было подытожить лучшие достижения своих предшественников и одновременно стать первооткрывателем совершенно новых путей в русском музыкальном творчестве. Огромную роль сыграла его деятельность и в формировании русского пианизма. Гениальные оперы композитора, вызвавшие национальную гордость и восторженно принятые всеми прогрессивно мыслящими музыкантами, породили многочисленные концертные транскрипции, обработки и переложения, составившие целое направление в фортепианной музыке. В фортепианных сочинениях Глинки обобщались достижения предыдущих поколений композиторов и закладывались основы дальнейшего развития национального стиля. Реалистичность, простота и правдивость раскрытия художественных образов, мелодическое богатство музыки Глинки нашли свое отражение в лучших произведениях русских композиторов XIX века.
Одним из ярких примеров претворения глинкинских традиций в фортепианном творчестве его современников могут служить Вариации А. Гурилева на тему терцета "Не томи, родимый" из "Ивана Сусанина". В этом произведении, являющемся данью любви к музыке Глинки и выражающем стремление использовать фортепиано для популяризации его творчества, наглядно вырисовываются многие черты фортепианного стиля самого Гурилева. В отличие от менее удачных обработок других авторов на темы из той же оперы, Вариации Гурилева привлекают близостью фортепианного стиля к глинкинской манере пианистического изложения. Сохраняя без изменений основной образ и форму произведения, Гурилев создает яркую. и виртуозную пьесу концертного жанра. Он расшивает музыкальную ткань богатым фигурационным орнаментом, блестящими аккордами и октавами. Однако на первом плане у него - мелодия, и это "пение на фортепиано" придает всей пьесе, несмотря на пышность отдельных эпизодов, лирический характер фортепианного романса.
Большую роль в формировании русского пианистического искусства сыграли танцевальные жанры. Характерно, что песенная стихия русской музыки наложила отпечаток и на большинство вальсов того времени. Многие из них воспринимаются как лирические "песни без слов". Таковы два вальса А.С. Грибоедова, - к сожалению все, что сохранилось от композиторского наследия автора бессмертной комедии "Горе от ума", чей музыкальный талант высоко ценил Глинка. Все же, сравнивая их с танцевальными пьесами самого автора "Сусанина" и "Руслана", явственно ощущаешь рубеж, отделяющий образцы - пусть даже лучшие - домашнего музицирования начала века от высокого профессионализма, присущего глинкинским творениям. Образцом могут служить "Вариации на шотландскую тему" (в основу их положена тема ирландского происхождения, использованная Бетховеном и рядом других композиторов), которые вновь подчеркивают высоту мастерства Глинки, по существу представляя собой русские вариации на шотландскую тему. Вообще драгоценным свойством гения Глинки - и в этом он сродни великому Пушкину - было умение в русском национальном выявить общечеловеческое и, одновременно, при жадном впитывании впечатлений, связанных с жизнью других народов, - достигать глубокой национальной самобытности. Это может быть отнесено, например, к ранним вариациям на тему из "Волшебной флейты" Моцарта или к русской песне "Среди долины ровныя", к обоим, очень разным по настроениям ноктюрнам, к пьесам танцевальных жанров, в том числе к знаменитому "Вальсу-фантазии". Интересно, что фортепианная редакция его появилась раньше оркестровой. Вместе с тем, она не является лишь ее эскизом, но обладает вполне самостоятельной художественной ценностью.
Каковы же особенности глинкинского фортепианного стиля, характеризующегося разнообразием изложения и тонким пониманием звуковых красок? Главенство мелодического начала в музыкальном мышлении и вокальная трактовка инструмента приводят к прозрачности фортепианной фактуры, которая как принцип является типичной и для оркестровых сочинений Глинки. Вместе с тем отчетливо дают себя знать приемы подголосочной полифонии, столь характерные для русского народного искусства. Широко применяя пассажную технику, окружая мелодический рисунок прозрачной тканью "бисерной" фигурации, умело пользуясь регистровыми и динамичными контрастами, Глинка создает живой и яркий художественный образ произведения. Всем его пьесам, разнообразным по жанрам, характеру и настроениям, присуще изящество, напевность, простота и ясность воплощения художественного замысла.
Хотя главные свершения Глинки связаны с оперным, симфоническим и камерно-вокальным творчеством, при кажущейся скромности оставленного им фортепианного наследия, его роль также очень велика: оно во многом повлияло на последующий расцвет отечественной фортепианной музыки. Между тем фортепианные произведения Глинки (как и некоторых его современников) занимают и в концертных программах пианистов, и в репертуаре учащихся очень небольшое место. Говоря об исполнении их Дмитрием Благим, следует отметить, что некоторые из таких пьес буквально возрождены им на концертной эстраде: это относится не только к вариациям Гурилева на тему из "Ивана Сусанина", но и к светлому, полному юношеской мечтательности ноктюрну Глинки ми бемоль мажор, оригинальной фортепианной редакции "Вальса-фантазии" и ряду других сочинений. По этому поводу музыкальная критика справедливо писала, что "незаслуженно забытые пьесы великого композитора, безусловно, относятся к самым прекрасным страницам русской фортепианной классики и заслуживают внимания наших пианистов. Присущее им светлое очарование поэтической грусти, плавность певучих мелодий, тонкость, подчас изысканность гармоний, прихотливая фразировка - все это нашло в лице Дмитрия Благого вдохновенного интерпретатора. Проникновенное "бархатное" звучание рояля, изящество нюансировки, разнообразнейшая палитра тембров, безукоризненный вкус пианиста позволили слушателям в полной мере оценить достоинства и подлинную красоту фортепианных шедевров русского композитора" (В. Пасхалов. "Забытые страницы". Журнал "Музыкальная жизнь", 1974, № 8).
В.А. Натансон
Великому основоположнику русской музыкальной классики М.И. Глинке суждено было подытожить лучшие достижения своих предшественников и одновременно стать первооткрывателем совершенно новых путей в русском музыкальном творчестве. Огромную роль сыграла его деятельность и в формировании русского пианизма. Гениальные оперы композитора, вызвавшие национальную гордость и восторженно принятые всеми прогрессивно мыслящими музыкантами, породили многочисленные концертные транскрипции, обработки и переложения, составившие целое направление в фортепианной музыке. В фортепианных сочинениях Глинки обобщались достижения предыдущих поколений композиторов и закладывались основы дальнейшего развития национального стиля. Реалистичность, простота и правдивость раскрытия художественных образов, мелодическое богатство музыки Глинки нашли свое отражение в лучших произведениях русских композиторов XIX века.
Одним из ярких примеров претворения глинкинских традиций в фортепианном творчестве его современников могут служить Вариации А. Гурилева на тему терцета "Не томи, родимый" из "Ивана Сусанина". В этом произведении, являющемся данью любви к музыке Глинки и выражающем стремление использовать фортепиано для популяризации его творчества, наглядно вырисовываются многие черты фортепианного стиля самого Гурилева. В отличие от менее удачных обработок других авторов на темы из той же оперы, Вариации Гурилева привлекают близостью фортепианного стиля к глинкинской манере пианистического изложения. Сохраняя без изменений основной образ и форму произведения, Гурилев создает яркую. и виртуозную пьесу концертного жанра. Он расшивает музыкальную ткань богатым фигурационным орнаментом, блестящими аккордами и октавами. Однако на первом плане у него - мелодия, и это "пение на фортепиано" придает всей пьесе, несмотря на пышность отдельных эпизодов, лирический характер фортепианного романса.
Большую роль в формировании русского пианистического искусства сыграли танцевальные жанры. Характерно, что песенная стихия русской музыки наложила отпечаток и на большинство вальсов того времени. Многие из них воспринимаются как лирические "песни без слов". Таковы два вальса А.С. Грибоедова, - к сожалению все, что сохранилось от композиторского наследия автора бессмертной комедии "Горе от ума", чей музыкальный талант высоко ценил Глинка. Все же, сравнивая их с танцевальными пьесами самого автора "Сусанина" и "Руслана", явственно ощущаешь рубеж, отделяющий образцы - пусть даже лучшие - домашнего музицирования начала века от высокого профессионализма, присущего глинкинским творениям. Образцом могут служить "Вариации на шотландскую тему" (в основу их положена тема ирландского происхождения, использованная Бетховеном и рядом других композиторов), которые вновь подчеркивают высоту мастерства Глинки, по существу представляя собой русские вариации на шотландскую тему. Вообще драгоценным свойством гения Глинки - и в этом он сродни великому Пушкину - было умение в русском национальном выявить общечеловеческое и, одновременно, при жадном впитывании впечатлений, связанных с жизнью других народов, - достигать глубокой национальной самобытности. Это может быть отнесено, например, к ранним вариациям на тему из "Волшебной флейты" Моцарта или к русской песне "Среди долины ровныя", к обоим, очень разным по настроениям ноктюрнам, к пьесам танцевальных жанров, в том числе к знаменитому "Вальсу-фантазии". Интересно, что фортепианная редакция его появилась раньше оркестровой. Вместе с тем, она не является лишь ее эскизом, но обладает вполне самостоятельной художественной ценностью.
Каковы же особенности глинкинского фортепианного стиля, характеризующегося разнообразием изложения и тонким пониманием звуковых красок? Главенство мелодического начала в музыкальном мышлении и вокальная трактовка инструмента приводят к прозрачности фортепианной фактуры, которая как принцип является типичной и для оркестровых сочинений Глинки. Вместе с тем отчетливо дают себя знать приемы подголосочной полифонии, столь характерные для русского народного искусства. Широко применяя пассажную технику, окружая мелодический рисунок прозрачной тканью "бисерной" фигурации, умело пользуясь регистровыми и динамичными контрастами, Глинка создает живой и яркий художественный образ произведения. Всем его пьесам, разнообразным по жанрам, характеру и настроениям, присуще изящество, напевность, простота и ясность воплощения художественного замысла.
Хотя главные свершения Глинки связаны с оперным, симфоническим и камерно-вокальным творчеством, при кажущейся скромности оставленного им фортепианного наследия, его роль также очень велика: оно во многом повлияло на последующий расцвет отечественной фортепианной музыки. Между тем фортепианные произведения Глинки (как и некоторых его современников) занимают и в концертных программах пианистов, и в репертуаре учащихся очень небольшое место. Говоря об исполнении их Дмитрием Благим, следует отметить, что некоторые из таких пьес буквально возрождены им на концертной эстраде: это относится не только к вариациям Гурилева на тему из "Ивана Сусанина", но и к светлому, полному юношеской мечтательности ноктюрну Глинки ми бемоль мажор, оригинальной фортепианной редакции "Вальса-фантазии" и ряду других сочинений. По этому поводу музыкальная критика справедливо писала, что "незаслуженно забытые пьесы великого композитора, безусловно, относятся к самым прекрасным страницам русской фортепианной классики и заслуживают внимания наших пианистов. Присущее им светлое очарование поэтической грусти, плавность певучих мелодий, тонкость, подчас изысканность гармоний, прихотливая фразировка - все это нашло в лице Дмитрия Благого вдохновенного интерпретатора. Проникновенное "бархатное" звучание рояля, изящество нюансировки, разнообразнейшая палитра тембров, безукоризненный вкус пианиста позволили слушателям в полной мере оценить достоинства и подлинную красоту фортепианных шедевров русского композитора" (В. Пасхалов. "Забытые страницы". Журнал "Музыкальная жизнь", 1974, № 8).
В.А. Натансон