Каталог советских пластинок
Виртуальная клавиатура
Форматирование текста
Наверх
English
Авторизация
Тем, кто еще не знаком со знаменитым Тартареном из Тараскона, чьи необычайные, а иной раз и просто невообразимые приключения вот уже больше ста лет внушают восхищение всему умеющему смеяться человечеству, можно только позавидовать.

Сейчас мы услышим о человеке, который так же бес­смертен, как бессмертны веселый великан Гаргантюа, народный герой, озорник и острослов Тиль Уленшпи­гель, как Кола Брюньон. Мы вспомним, когда начнем слушать о его небывалых подвигах, и о сервантовском Дон Кихоте, а заодно и о толстом, ленивом, трусливом Санчо Пансе...

Но разве это возможно – вспомнить сразу о стольких людях, стольких характерах? К тому же наш доб­родушный, наш бесстрашный Тартарен вовсе не испа­нец. Нет, он француз, он из Прованса! И летопись его героических деяний составлена тоже французом, и этот француз – его имя Альфонс Доде – по странному совпадению тоже провансалец!

Все это верно. Но верно и то, что Прованс – это самый юг Франции, что жители его по-испански вспыль­чивы и по-французски смешливы, горячо возмущены отменой боя быков, никогда не забудут о великом прошлом своего благословенного края. В каждом из них скрыт героизм, они жаждут прославиться, они рвут­ся в бой, в разговоре несдержанны, в мыслях возвы­шенны...

А знаменитый Тартарен – некоронованный король славного провансальского городка Тараскона, этого го­рода охотников, неугомонных забияк, сорвиголов, вели­ких спорщиков... К его обиталищу страшно приблизиться – на сотню шагов повеет горячими ветрами битв, грозно запахнет порохом и табаком. Хотя снаружи это и вовсе незаметно. Но побывавший там еще почти юно­шей Альфонс Доде запомнил страшное зрелище на всю жизнь. Потому-то, наверное, он и не мог рас­статься с грозным, свирепым Тартареном больше двад­цати лет. И писал, писал, писал, торопясь рассказать своим очарованным читателям все о жизни и деяниях великого, несравненного героя. Рассказы эти расходи­лись по свету. Их читали на разных языках. Ими вос­хищались, над ними плакали от зависти и хохотали до слез, по ним создавали сценарии фильмов, их стави­ли в театрах, рассказывали с эстрады.

А вот сегодня мы наконец услышим об этих необы­чайных приключениях, которые превратились в радио­спектакль. Но прежде чем целиком обратиться в слух и дать полную волю воображению, которое, увы, с трудом способно воссоздать все эти истории, от коих веет ужасом и смертью, попробуем немного подгото­виться к встрече с великим Тартареном.

Для этого нужно узнать хотя бы немного фактов из биографии и постараться понять душу человека, кото­рый записал со слов восторженных соотечественников Тартарена хронику его подвигов. Мы уже знаем его имя – Альфонс Доде. Это имя значится во всех энци­клопедиях, где обозначены годы его жизни (1840–1897), а также его место в истории всемирной литературы: «выдающийся французский писатель-реалист». Доде был реалистом, но его реализм особенный. Он не создавал эпических картин вымышленных лиц и со­бытий, как Бальзак, не был беспощаден, как Золя, все­видящ и мудр, как Флобер. Он был очень добр, обладал неподражаемым, истинно провансальским, лукавым и озорным юмором, был очень лиричен, чувствителен порой до слез. И он писал только с натуры. Хотя в его чудесных романах, рассказах, «письмах», балладах в прозе столько фантазии, столько сказочного.

Все его герои, все его сюжеты почерпнуты из дей­ствительной жизни. Все они имеют прототипов. Толь­ко ... творчески преображенных. Вот как писал о своем творческом принципе сам Доде: «Да у меня не было никогда другого метода работы. Подобно тому, как художники тщательно берегут свои альбомы зарисовок, где наспех набросаны силуэты, позы, ракурсы, какое-нибудь движение руки, точно так же и я вот уже три­дцать лет собираю великое множество маленьких тет­радок, где наблюдения, мысли выражены мной раз лишь одной скупой строчкой, но она напомнит какой-нибудь жест, интонацию, которые впоследствии будут развернуты и расширены в соответствии с требования­ми большого произведения».

Эти слова сказаны всемирно известным писателем незадолго до смерти. А когда Альфонс Доде создал своего Тартарена (1869), ему не было и тридцати. Но даже и тогда, когда молодой журналист, на удивление быстро «продвинувшийся» в Париже, еще только на­чинал собирать свои «маленькие тетрадочки», он уже умел из какого-нибудь «силуэта» создать подлинно ху­дожественное обобщение. Собственно, в родной Про­ванс он наезжал довольно часто: его гнала туда бо­лезнь легких.

«Быть может, среди парижских туманов, забрызган­ных парижской грязью и парижской тоской, я утратил способность смеяться, – скажет Доде, уже будучи ав­тором трилогии о Тартарене и множества других «про­вансальских» произведений, – но читатель «Тартарена» заметит, что в глубине моего существа был еще оста­ток веселости, который распустился сразу, едва я попал под яркий свет тех краев, где смех сопровождает все чувства, самые страстные, самые нежные, где вы сразу видите проблеск иронии, лукавую издевку, светящиеся в глазах провансальцев».

И как же он умел смеяться! Какие множества от­тенков имеет юмор Доде хотя бы в «Тартарене»! «Ве­ликий мастер булавочных уколов» (выражение Эмиля Зо­ля), он не пропустил ни одной черточки, которая мог­ла бы быть едко, с ехидцей осмеяна, развенчана, раз­веяна смехом. И эти «черточки» Доде находил не только в ситуациях приключений своего героя, соеди­нявшего боевой задор Дон Кихота с непробиваемой ленью Санчо Пансы, не только в его характере, в те времена ставшем чуть ли не общенациональным («Во Франции все немножко тарасконцы»), но и в полити­ческих событиях 60–80-х годов,

А все-таки почему Тартарен, такой добродушный, такой отважный, такой неправдоподобно глупый, такой умилительно собой самим довольный, такой фанфарон и позер, «героический» мещанин и «король» фантазе­ров и фразеров, – стал наравне с Гаргантюа или Тар­тюфом, Дон Кихотом и Санчо Пансой, даже с Гамле­том и Дон Жуаном одним из художественных обобще­ний?

Потому, что Тартарен вечен, потому, что Тартарены встречаются на каждом шагу, они немало досаждают нам своими претензиями, напыщенностью, самодоволь­ством, никакой почвы под собой не имеющими!

Потому-то знаменитая трилогия веселого француза Альфонса Доде будет всегда популярна. Ее будут чи­тать, заучивать, изучать. Ведь читая о приключениях не­объятно тучного охотника на ослов в пустынях знойной Африки, мы подмечаем в людях и, что греха таить, в себе самих «тартареновские», «тарасконские» черты и смеемся над ними. А смех – великая сила. Он очищает душу от ненужных наслоений, он возвышает человека, учит критически относиться к самому себе.

М. Бабаева