Сторона 1
Любимый город (Н. Богословский — Е. Долматовский) — 3.15
Играй, мой баян (В. Соловьев-Седой — Л. Давидович) — 2.02
Заветный камень (Б. Мокроусов — А. Жаров) — 4.26
Дороги (А. Новиков — Л. Ошанин) — 4.00
В лесу прифронтовом (М. Блантер — М. Исаковский) — 3.12
Грустные ивы (М. Блантер — А. Жаров) —- 5.15

Сторона 2
Давно мы дома не были (В. Соловьев-Седой — А, Фатьянов) — 3.03
Одинокая гармонь (Б. Мокроусов — М. Исаковский) — 2.27
Услышь меня, хорошая (В. Соловьев-Седой — М. Исаковский) — 3.40
Ты жизнь моя, любимая (М. Блантер — Е. Долматовский) — 2.45
Грустить не надо (М. Блантер — В. Масс) — 3.55
Счастливая песенка (Д. Прицкер — С. Фогельсон) — 2,40
В дорогу далекую (М. Блантер — А. Коваленков) — 2.16

В. Дмитриев, баян (2, 5, 7, 8)
Оркестры под управлением Н. Минха (1, 3, 6, 9, 10, 12, 13), А. Владимирцова (4), А, Цфасмана (11)

Составитель М. Клеенышева
Реставратор Г. Любимов. Редактор В. Заветный
Художник В. Симаков. Фото архивное

Слово о друге
Биография Ефрема Флакса похожа на приключенческую повесть. Он был беспризорником, воспитанником детского дома, работал горняком, печатником, ломовым извозчиком, истопником, шофером, наконец, вокалистом, режиссером...
На экзамен в Ленинградскую консерваторию он приехал на телеге и, привязав своего битюга Мальчика к фонарному столбу рядом с входом в консерваторию, пошел петь.
Помню, как несколько лет спустя появление на эстраде Флакса произвело большой эффект. Билеты на его концерты продавались загодя, и в день концерта неизменно был аншлаг.
Среднего роста, стройный, атлетически сложенный, с красиво посаженной головой, жгучий брюнет с мефистофельским взглядом, Ефрем Флакс, или просто Франя, как мы его называли, обладал редким по красоте бархатным басом.
Петь он начал в раннем детстве. Пел в хоре детского дома, в самодеятельном хоровом кружке, в «живой газете», солдатской казарме. В клубе строителей, что на Крюковом канале в Ленинграде, его приметил аккомпаниатор и концертмейстер хора, студент Ленинградской консерватории. Он настоятельно советовал Флаксу пойти в консерваторию. Флакс рассмеялся; ломовому извозчику — в консерваторию? Но аккомпаниатор был настойчив и чуть ли не насильно привел Флакса к профессору И. С. Томарсу. Репертуар Флакса по тому времени был крайне ограничен. Он мог спеть только Песню Варяжского гостя из оперы Римского-Корсакова «Садко», которую выучил на слух с голоса, так как не знал ни единой ноты.
Флакса допустили к экзаменам, и, несмотря на то, что он провалился по всем предметам, кроме специального — вокала, его все же приняли на второй курс рабфака. Профессор Томарс, отличавшийся редкой привередливостью в подборе учеников, взял Флакса в свой класс. К концу учебного года Ефрема перевели сразу со второго на четвертый курс рабфака, а еще через год Флакс стал студентом консерватории.
Учился Флакс легко, с увлечением, проявлял редкую усидчивость и работоспособность. Он с удовольствием включился в общественную деятельность, стал на несколько лет бессменным секретарем консерваторского профкома, неизменным участником студенческих концертов. Поразительная память и какая-то ненасытная жадность к знаниям дали Флаксу возможность в короткий срок овладеть большим и разнообразным репертуаром. По совету друзей и старших товарищей он перешел в класс камерного пения профессора А. Б. Меровича. Выбор оказался удачным, он и определил дальнейшую судьбу Флакса — не оперного, а камерного певца.
Однажды на студенческом концерте Флакса услышал молодой тогда Дунаевский и предложил спеть несколько песен и куплетов в спектакле-обозрении «Шестая часть мира» в Ленинградском мюзик-холле. Есть все основания полагать, что, когда Дунаевский делал это предложение Флаксу, никаких песен и куплетов еще не существовало. Просто, услыхав голос Флакса, композитор решил сочинить их для превосходного исполнителя.
К Флаксу пришел заслуженный успех, но только у него не закружилась голова. Он продолжал упорно заниматься с Меровичем, накапливать классический и современный репертуар, стал одним из самых популярных камерных исполнителей.
Когда молодой Тихон Хренников написал свою очаровательную музыку к спектаклю «Много шума из ничего» для Театра имени Вахтангова, Флакс спел песни из этого спектакля с таким блеском, что письма на радио стали приносить мешками: слушатели требовали повторять эти песни снова и снова.
Творчество Георгия Свиридова теперь знают все. Но впервые многие его камерные сочинения исполнил Ефрем Флакс. И для меня первым исполнителем песен нередко был Флакс.
Пение Флакса отличала благородная простота, оно было лишено всякого фиоритурного украшательства, он не любовался собой, своим замечательным голосом, не гнался за «звучком», но легко преодолевал любые трудности исполнения. Пел он не только хорошо, но и красиво. Его сценическое поведение было строгим, но не скованным, не академически засушенным. За скупостью жеста скрывалась огромная работа над песенным образом, высокое актерское мастерство и редкое обаяние исполнителя. Нет ничего удивительного в том, что много лет спустя Флакс стал режиссером, педагогом, наставником молодежи.
В первые дни войны Ефрем Флакс вступил в дивизию народного ополчения, был помощником командира взвода отдельной автомобильной роты, служил в агитвзводе, фронтовом театре, пел на радио. В начале 1945 года он вместе с Алексеем Фатьяновым оказался у меня в ансамбле, который, если не считать меня самого и моей жены Татьяны Рябовой — пианистки и концертмейстера, насчитывал еще одного исполнителя — Федора Андруковича.
Флакс оставался неизменно участником большинства моих авторских концертов, вместе с ним мы побывали повсюду: у тружеников Сибири и Урала, рыбаков Камчатки и моряков Севастополя...
Есть голоса, которые неотделимы от лучших лет нашей жизни. Для меня таким голосом навсегда остался бархатный бас Ефрема Борисовича Флакса.

По книге В. П. Соловьева-Седого «Пути-дороги»
Ленинград, 1983 г.