2 дня
О сайте
ТВАРДОВСКИЙ Александр Трифонович (1910—1971).
Из поэмы «Василий Теркин»:
На привале; Перед боем; От автора; Гармонь, фрагменты глав
Д. Орлов
По дороге на Берлин
Заключительная глава
Читает автор.
Все прекрасное, что так трудно дается, связано с честью и достоинством. От них также неотделимы преданность Родине, подвиг и творчество. Еще одним подтверждением верности этой мысли являются личность и творчество Твардовского. Наряду с крупнейшими предшественниками, он стал примером для нас потому, что, обладая выдающимся талантом, прожил свою жизнь с большим достоинством, благородно и мужественно, до конца остался верным совестливости русской классической литературы, удивившей мир своим величием. Большой поэт жил как крупный человек.
Мы уверены в том, что его создания не перестанут читать, пока будет звучать русская речь, которой он так блистательно и бескорыстно служил. Будем верить, что еще вырастут у нас великие поэты, для которых пример и уроки Твардовского станут такой же школой, какой были для него самого творения Пушкина и Некрасова.
С тропы своей ни в чем не соступая,
Не отступая — быть самим собой.
Так со своей управиться судьбой,
Чтоб в ней себя нашла судьба любая
И чью-то душу отпустила боль.
Без такого убежденья, без подобной определенности и значительности характера невозможно стать большим писателем, сказать свое слово в литературе. А такое дается далеко не каждому из пишущих, вернее — не многим. Счастье быть в числе тех немногих имел Александр Твардовский.
Мы часто говорим о новаторстве в поэзии. Многие, по моим наблюдениям, понимают под этим словом чисто внешние признаки. Некоторым кажется, что Маяковский, например, был новатором лишь потому, что впервые стал писать стихи лесенкой. Это очень наивно. Маяковский стал новатором не просто внешней структурой стиха, а сущностью и значимостью сказанного, новым революционным содержанием, тем, что сделало его крупнейшим поэтом революции. Новизна формы в серьезном смысле слова имеет огромное значение, но еще большее значение имеет новизна содержания. Годы работы и размышлений, опыт привели меня к такому убеждению. А потому я считаю Твардовского выдающимся новатором, несмотря на то, что он пользовался так называемым традиционным стихом. О традиционном стихе говорят часто, путая все, как будто в каждое десятилетие создается новый стих! Посмотрите повнимательнее, какие новые, своеобразные, неповторимые оттенки приобрел этот стих у Твардовского. Ни у кого не было тех интонаций, такого словаря, оттенков, образов, какие мы находим у него, не говоря о содержании. Все идет от его индивидуальности, все у него своеобычно, самобытно, пропущено через его большое сердце, все выношено, пережито, освещено светом его могучей души. И перед нами встает монолитный и цельный образ редкого художника, волшебного мастера слова. Мир его поэзии особый, как облик большой горы, похожей только на самое себя. Гора не нуждается в украшениях.
Мне за мою жизнь приходилось слышать чтение многих поэтов — больших и малых. Знаю, как подвывают и декламируют многие из них. В чтении Твардовского не было ни подвывания, ни декламации, он читал так же точно, как писал, так же просто, в лучшем значении слова, и естественно, проникновенно и чисто. Он пел народные песни так же. Те, кому не пришлось слушать его при жизни, могут проверить мою правду или неправоту в суждении о манере чтения Твардовского, — пластинки, к счастью, остались. Давно сказано, что о вкусах не спорят. Поверим этому. Но что бы то ни было, манеру чтения Твардовского я считаю замечательной. Тут я также должен отметить глубочайшее чувство языка, убедительность интонации, пронзительную силу — при всей естественности.
Сказать, что автор «Василия Теркина» был новатором, не будет открытием. Открытием явилось само это произведение, потому что до него в поэзии не существовало подобного полотна о народе, который сражается за свою Родину, о советском воине. Не было такого образа, такого типа, как Теркин. Он встал в один ряд с крупнейшими образами русской классической литературы. Это незабываемый литературный тип, ставший всеми любимым, всем понятным.
...«Мы умираем, а искусство остается», — сказал Александр Блок. С людьми остается и поэзия Твардовского, как высокое искусство, как редкое и неповторимое явление великой русской культуры. С живыми остаются его пример, его уроки...
Кайсын Кулиев
Из поэмы «Василий Теркин»:
На привале; Перед боем; От автора; Гармонь, фрагменты глав
Д. Орлов
По дороге на Берлин
Заключительная глава
Читает автор.
Все прекрасное, что так трудно дается, связано с честью и достоинством. От них также неотделимы преданность Родине, подвиг и творчество. Еще одним подтверждением верности этой мысли являются личность и творчество Твардовского. Наряду с крупнейшими предшественниками, он стал примером для нас потому, что, обладая выдающимся талантом, прожил свою жизнь с большим достоинством, благородно и мужественно, до конца остался верным совестливости русской классической литературы, удивившей мир своим величием. Большой поэт жил как крупный человек.
Мы уверены в том, что его создания не перестанут читать, пока будет звучать русская речь, которой он так блистательно и бескорыстно служил. Будем верить, что еще вырастут у нас великие поэты, для которых пример и уроки Твардовского станут такой же школой, какой были для него самого творения Пушкина и Некрасова.
С тропы своей ни в чем не соступая,
Не отступая — быть самим собой.
Так со своей управиться судьбой,
Чтоб в ней себя нашла судьба любая
И чью-то душу отпустила боль.
Без такого убежденья, без подобной определенности и значительности характера невозможно стать большим писателем, сказать свое слово в литературе. А такое дается далеко не каждому из пишущих, вернее — не многим. Счастье быть в числе тех немногих имел Александр Твардовский.
Мы часто говорим о новаторстве в поэзии. Многие, по моим наблюдениям, понимают под этим словом чисто внешние признаки. Некоторым кажется, что Маяковский, например, был новатором лишь потому, что впервые стал писать стихи лесенкой. Это очень наивно. Маяковский стал новатором не просто внешней структурой стиха, а сущностью и значимостью сказанного, новым революционным содержанием, тем, что сделало его крупнейшим поэтом революции. Новизна формы в серьезном смысле слова имеет огромное значение, но еще большее значение имеет новизна содержания. Годы работы и размышлений, опыт привели меня к такому убеждению. А потому я считаю Твардовского выдающимся новатором, несмотря на то, что он пользовался так называемым традиционным стихом. О традиционном стихе говорят часто, путая все, как будто в каждое десятилетие создается новый стих! Посмотрите повнимательнее, какие новые, своеобразные, неповторимые оттенки приобрел этот стих у Твардовского. Ни у кого не было тех интонаций, такого словаря, оттенков, образов, какие мы находим у него, не говоря о содержании. Все идет от его индивидуальности, все у него своеобычно, самобытно, пропущено через его большое сердце, все выношено, пережито, освещено светом его могучей души. И перед нами встает монолитный и цельный образ редкого художника, волшебного мастера слова. Мир его поэзии особый, как облик большой горы, похожей только на самое себя. Гора не нуждается в украшениях.
Мне за мою жизнь приходилось слышать чтение многих поэтов — больших и малых. Знаю, как подвывают и декламируют многие из них. В чтении Твардовского не было ни подвывания, ни декламации, он читал так же точно, как писал, так же просто, в лучшем значении слова, и естественно, проникновенно и чисто. Он пел народные песни так же. Те, кому не пришлось слушать его при жизни, могут проверить мою правду или неправоту в суждении о манере чтения Твардовского, — пластинки, к счастью, остались. Давно сказано, что о вкусах не спорят. Поверим этому. Но что бы то ни было, манеру чтения Твардовского я считаю замечательной. Тут я также должен отметить глубочайшее чувство языка, убедительность интонации, пронзительную силу — при всей естественности.
Сказать, что автор «Василия Теркина» был новатором, не будет открытием. Открытием явилось само это произведение, потому что до него в поэзии не существовало подобного полотна о народе, который сражается за свою Родину, о советском воине. Не было такого образа, такого типа, как Теркин. Он встал в один ряд с крупнейшими образами русской классической литературы. Это незабываемый литературный тип, ставший всеми любимым, всем понятным.
...«Мы умираем, а искусство остается», — сказал Александр Блок. С людьми остается и поэзия Твардовского, как высокое искусство, как редкое и неповторимое явление великой русской культуры. С живыми остаются его пример, его уроки...
Кайсын Кулиев