2 дня
О сайте
Сторона 1
Свадьба (Р. Рождественский) – Муслим Магомаев
Благодарю тебя (Р. Рождественский) – Раиса Мкртчян
Приезжайте в Самотлор (Р. Рождественский) – Лев Лещенко
Вечерняя песня (Н. Грибачев) – Ольга Воронец
Моя Родина (А. Граши) – Ф. Еорганджян (Франция), Вокальный квартет «Улыбка». На армянском языке
Пока я помню, я живу (Р. Рождественский) – Муслим Магомаев
Сторона 2
Ты, море и я (Р. Рождественский, перевод В. Струкова) – М. Рафаэль (ГДР). На немецком языке
Мечта (Л. Дербенев) – Бедрос Киркоров (Болгария)
Увидел тебя, полюбил (А. Саакян) – Раиса Мкртчян. На армянском языке
Встреча (Р. Рождественский) – Арсен Дедич (Югославия)
Письмо (Р. Рождественский) – Лили Иванова (Болгария)
Гордость (Н. Добронравов) – Муслим Магомаев
О таких художниках обычно говорят — природный талант. В искусстве, конечно, не может быть таланта неприродного. Таинственность происхождения дарования до сих пор не раскрыта и, наверное, никогда не будет определена. Поэтому пытаться найти исчерпывающую формулу таланта — дело, видимо, безнадежное, для этого надо «гармонию поверить алгеброй».
Для меня, человека обладающего лишь любительскими познаниями в области музыки, чрезвычайно затруднительно писать о профессиональном композиторе Арно Бабаджаняне. Но я его люблю и как композитора, и как человека и надеюсь, что любовь дает мне право высказаться о нем, хотя бы по-дилетантски.
Арно Бабаджанян — именно природный талант, то есть изначально истинный. Он чувствует себя в музыке, как рыба в воде, как птица в воздухе. Это даже заметно по его человеческому поведению. Большой, застенчивый, неуклюжий, он немедленно перевоплощается, как только садится за инструмент — и в его движениях, и в выражении лица появляется властная грациозность, хозяйская уверенность. Детское остается, но уже во внутренней освещенности шаловливой мудростью искусства. Глубокая музыкальная культура, техническая изощренность не убили в нем священной ребячьей непосредственности художника.
Бабаджанян — тонкий мастер симфонической и камерной музыки, так называемой «серьезной музыки». Его «Шесть картин для фортепиано», «Героическая баллада для фортепиано с оркестром», «Трио для фортепиано, скрипки и виолончели» получили признание самых искушенных критиков.
Бабаджанян обладает и инстинктивным чувством доходчивого прозрачного мелодизма, нашедшего свое воплощение в многочисленных, получивших огромную популярность песнях, которые кое-кто напрасно не причисляет к «серьезному жанру». Хорошая песня может поднимать, воодушевлять человека, и воодушевлять серьезно, а плохая песня может развращать вкус, и развращать его тоже всерьез. Лицо его песен — это лицо доверчивое, доброе, открытое людям, наполненное зажигательной радостью жизни и не лишенное дара тихой печали, сокровенной раздумчивости.
У его песен есть еще одна черта — это «неотвязность» легко запоминающейся мелодии. Песня может нравиться больше или меньше, но от ее мелодии не отделаешься — она врезается даже в неподготовленную память, дышит, живет внутри человека, услышавшего ее хоть однажды.
Мне посчастливилось сделать несколько песен вместе с Бабаджаняном — было и так, что он писал музыку на стихи, было и так, что я писал стихи на уже готовую музыку, в чем нет ничего стыдного, хотя против этого есть известное предубеждение у снобов. Известно, что когда сначала написана музыка, то прежде чем написать стихи на нее, нужна так называемая «рыба» — то есть первые попавшиеся слова, совпадающие с музыкальным ритмом. «Рыбу» мы придумывали с Бабаджаняном вместе под его аккомпанемент. Так вот: еще одним доказательством природности его таланта было то, что иногда даже для «болванки» он находил поэтические слова. Поэтому возможно, что, если бы Бабаджанян не писал бы музыки, он стал бы поэтом.
Поэтичность его характера определяется еще одним качеством — он умеет радоваться не только своим удачам, но и чужим; никогда от него я не слышал ни одного плохого слова о музыкальных коллегах, и это не из-за восточной дипломатии, а из-за признака истинного таланта — доброты. Доброта, как и талант, тоже свойство не приобретенное, а врожденное.
Бабаджанян — сын Армении, его многовековой культуры, и его национальная принадлежность с гордой отчетливостью проступает в его творчестве. Однако он не замыкается в кругу традиций; в его музыке с естественным интернационалистическим демократизмом звучат и русские фольклорные интонации, и синкопы современного джаза. Поэтому его песни, как свои собственные, может петь и Гоар Гаспарян, и Муслим Магомаев, и Мирей Матье.
Интернационализм интонации — тоже признак природности таланта. Однажды, находясь в Армении, в селе, где родился великий «варпет» Ованес Туманян, я почувствовал себя плохо — то ли от высокогорного давления, то ли от усталости. Пожилая армянская крестьянка угостила меня травой и сказала, что эта трава — волшебная. Действительно, через несколько минут усталость мою как рукой сняло.
Этим же волшебством — волшебством высокогорной травы обладают лучшие песни Бабаджаняна, они снимают с людей усталость, придают им новые силы, помогающие людям преодолевать трудные тропы в восхождении, называемом просто и прекрасно — жизнь.
Евг. Евтушенко
Свадьба (Р. Рождественский) – Муслим Магомаев
Благодарю тебя (Р. Рождественский) – Раиса Мкртчян
Приезжайте в Самотлор (Р. Рождественский) – Лев Лещенко
Вечерняя песня (Н. Грибачев) – Ольга Воронец
Моя Родина (А. Граши) – Ф. Еорганджян (Франция), Вокальный квартет «Улыбка». На армянском языке
Пока я помню, я живу (Р. Рождественский) – Муслим Магомаев
Сторона 2
Ты, море и я (Р. Рождественский, перевод В. Струкова) – М. Рафаэль (ГДР). На немецком языке
Мечта (Л. Дербенев) – Бедрос Киркоров (Болгария)
Увидел тебя, полюбил (А. Саакян) – Раиса Мкртчян. На армянском языке
Встреча (Р. Рождественский) – Арсен Дедич (Югославия)
Письмо (Р. Рождественский) – Лили Иванова (Болгария)
Гордость (Н. Добронравов) – Муслим Магомаев
О таких художниках обычно говорят — природный талант. В искусстве, конечно, не может быть таланта неприродного. Таинственность происхождения дарования до сих пор не раскрыта и, наверное, никогда не будет определена. Поэтому пытаться найти исчерпывающую формулу таланта — дело, видимо, безнадежное, для этого надо «гармонию поверить алгеброй».
Для меня, человека обладающего лишь любительскими познаниями в области музыки, чрезвычайно затруднительно писать о профессиональном композиторе Арно Бабаджаняне. Но я его люблю и как композитора, и как человека и надеюсь, что любовь дает мне право высказаться о нем, хотя бы по-дилетантски.
Арно Бабаджанян — именно природный талант, то есть изначально истинный. Он чувствует себя в музыке, как рыба в воде, как птица в воздухе. Это даже заметно по его человеческому поведению. Большой, застенчивый, неуклюжий, он немедленно перевоплощается, как только садится за инструмент — и в его движениях, и в выражении лица появляется властная грациозность, хозяйская уверенность. Детское остается, но уже во внутренней освещенности шаловливой мудростью искусства. Глубокая музыкальная культура, техническая изощренность не убили в нем священной ребячьей непосредственности художника.
Бабаджанян — тонкий мастер симфонической и камерной музыки, так называемой «серьезной музыки». Его «Шесть картин для фортепиано», «Героическая баллада для фортепиано с оркестром», «Трио для фортепиано, скрипки и виолончели» получили признание самых искушенных критиков.
Бабаджанян обладает и инстинктивным чувством доходчивого прозрачного мелодизма, нашедшего свое воплощение в многочисленных, получивших огромную популярность песнях, которые кое-кто напрасно не причисляет к «серьезному жанру». Хорошая песня может поднимать, воодушевлять человека, и воодушевлять серьезно, а плохая песня может развращать вкус, и развращать его тоже всерьез. Лицо его песен — это лицо доверчивое, доброе, открытое людям, наполненное зажигательной радостью жизни и не лишенное дара тихой печали, сокровенной раздумчивости.
У его песен есть еще одна черта — это «неотвязность» легко запоминающейся мелодии. Песня может нравиться больше или меньше, но от ее мелодии не отделаешься — она врезается даже в неподготовленную память, дышит, живет внутри человека, услышавшего ее хоть однажды.
Мне посчастливилось сделать несколько песен вместе с Бабаджаняном — было и так, что он писал музыку на стихи, было и так, что я писал стихи на уже готовую музыку, в чем нет ничего стыдного, хотя против этого есть известное предубеждение у снобов. Известно, что когда сначала написана музыка, то прежде чем написать стихи на нее, нужна так называемая «рыба» — то есть первые попавшиеся слова, совпадающие с музыкальным ритмом. «Рыбу» мы придумывали с Бабаджаняном вместе под его аккомпанемент. Так вот: еще одним доказательством природности его таланта было то, что иногда даже для «болванки» он находил поэтические слова. Поэтому возможно, что, если бы Бабаджанян не писал бы музыки, он стал бы поэтом.
Поэтичность его характера определяется еще одним качеством — он умеет радоваться не только своим удачам, но и чужим; никогда от него я не слышал ни одного плохого слова о музыкальных коллегах, и это не из-за восточной дипломатии, а из-за признака истинного таланта — доброты. Доброта, как и талант, тоже свойство не приобретенное, а врожденное.
Бабаджанян — сын Армении, его многовековой культуры, и его национальная принадлежность с гордой отчетливостью проступает в его творчестве. Однако он не замыкается в кругу традиций; в его музыке с естественным интернационалистическим демократизмом звучат и русские фольклорные интонации, и синкопы современного джаза. Поэтому его песни, как свои собственные, может петь и Гоар Гаспарян, и Муслим Магомаев, и Мирей Матье.
Интернационализм интонации — тоже признак природности таланта. Однажды, находясь в Армении, в селе, где родился великий «варпет» Ованес Туманян, я почувствовал себя плохо — то ли от высокогорного давления, то ли от усталости. Пожилая армянская крестьянка угостила меня травой и сказала, что эта трава — волшебная. Действительно, через несколько минут усталость мою как рукой сняло.
Этим же волшебством — волшебством высокогорной травы обладают лучшие песни Бабаджаняна, они снимают с людей усталость, придают им новые силы, помогающие людям преодолевать трудные тропы в восхождении, называемом просто и прекрасно — жизнь.
Евг. Евтушенко