Ранней весной 1922 года в Москве, в аудитории Политехнического музея состоялся концерт молодого пианиста Владимира Горовица. В ту пору это имя мало о чем говорило публике. Знали только, что он ученик известного музыканта Ф. Блуменфельда, приехавший из Киева. Но после концерта критики единодушно назвали дебютанта восходящей звездой на пианистическом горизонте.
Через два года имя В. Горовица стало известно во всем мире. В Париже после его дебюта журнал «Музыкальное обозрение» писал: «Порой все же является артист, который обладает гением интерпретации: Лист, Рубинштейн, Падеревский, Крейслер, Пабло Казальс, Корто... Владимир Горовиц принадлежит к этой категории артистов-королей. Ему двадцать три года, и он прибыл к нам из России...»
Однако в первые десятилетия игра пианиста не была свободна от излишних эффектов, поверхностности. Со временем его искусство становилось глубже, расширяло свои художественно-выразительные границы. Рецензенты неоднократно отмечали, что игра Горовица не утеряла связующих нитей с традицией русской фортепианной школы «пения на рояле». Вместе с тем не поблекло и виртуозное мастерство пианиста, о котором сам он говорит: «Техника — это значит иметь темперамент и ловкость; техника — это совершенно ясное представление о том, чего вы хотите, и обладать полной возможностью для совершенного выполнения этой задачи».
В 40-х годах артистические триумфы Горовица достигли вершины. Однако в 1953 году он, неожиданно для всех, вдруг перестал концертировать. Сольный концерт в Нью-Йоркском зале Карнеги-холл стал на долгие годы, а, может быть, и навсегда последним публичным выступлением артиста. С тех пор музыкант ограничил свою деятельность лишь записями на пластинки и педагогикой.
Владимир Горовиц прославился как интерпретатор произведений Листа, Чайковского, Рахманинова, Шопена, Шумана, Скрябина, много играл в камерных ансамблях с такими выдающимися партнерами, как Я. Хейфец, Г. Пятигорский, Н. Мильштейн.
М. Яковлев

Фортепианные концерты С. Рахманинова составили эпоху в развитии инструментального концертного стиля. Одним из высших достижений композитора в этом жанре является его Третий концерт для фортепиано с оркестром. Он написан летом 1909 года. Это была не только пора творческой зрелости композитора, но и период начинающегося расцвета исполнительской деятельности Рахманинова-пианиста. В 1908 году он совершил свои первые концертные поездки по западноевропейским странам (Германия, Англия, Голландия), а в 1909 — по Америке, принесшие ему славу одного из лучших пианистов мира.
Рахманиновский пианизм нашел свое яркое воплощение в Третьем концерте. Широкая песенность, узорчатая напевная полифония, задушевность и глубина чувства, которые пронизывают каждую страницу этого произведения, — за всем этим угадывается русский художник. Композитор умеет передать «образы безмерных родных далей, величавое раздолье русских пейзажей», «говор и тишину лесов и полей» (Асафьев) своим рахманиновским языком, не обращаясь к цитированию народных напевов. На всем сочинении лежит печать творческой личности Рахманинова, его оригинального мелодического дара.
По сравнению с ораторским пафосом и романтической приподнятостью музыкальных образов Второго концерта, Третий концерт отмечен чертами большей «классичности». Вместе с тем он полон бурного протестующего пафоса, рожденного грозовой атмосферой предреволюционных лет. Широкое симфоническое развитие обусловило многоплановость и эмоциональную насыщенность фортепианной фактуры. Оркестр, по-рахманиновски полнозвучный, богатый красочными деталями, достигает колоссальной силы в гигантских динамических кульминациях.
Первая часть (Allegro ma non tanto). «Я хотел спеть мелодию на фортепиано, как поют ее певцы»,—так охарактеризовал композитор главную тему, являющуюся основным музыкальным образом концерта. С этой мелодией интонационно и ритмически связана тема побочной партии, изложенная в форме диалога оркестра и солиста. Тема разрастается в напевную выразительную кантилену, приобретая различную эмоциональную окраску. Волны динамических нарастаний достигают кульминации в грандиозной импровизации солиста (каденция без сопровождения оркестра). Завершается первая часть сжатым проведением главной партии в начальном изложении.
Вторая часть (Intermezzo. Adagio) написана в мягких лирических тонах. Мелодия, звучащая в духе русских народных свирельных наигрышей, разрабатывается в свободной вариационной форме. Цепь вариаций прерывается небольшим вставным эпизодом в характере медленного романтического вальса.
Третья часть (Alia breve). Финал следует за Intermezzo без перерыва, после импровизационной реплики солиста. Эта часть отличается сложностью музыкального развития и увлекает своей стремительностью и виртуозным блеском изложения. Ярко и рельефно очерчена скерцозно-маршевая главная тема. Маршевые ритмы и фанфары подчеркивают энергичный характер музыки. Ее сменяет лирическая взволнованная мелодия, приводящая к центральному разделу (scherzo). Появляются в причудливо-фантастических звуковых очертаниях темы первой части концерта. Завершается финал торжественно звучащей кодой.
Третий концерт посвящен выдающемуся пианисту Иосифу Гофману. В России это сочинение впервые было исполнено автором в концерте Московского филармонического общества под управлением дирижера Плотникова в 1910 году.
И. Ямпольский
* *
Альберт Коутс (1882—1953) — английский дирижер, творчески связанный с Россией. В 1910—1919 годах был дирижером Мариинского театра в Петербурге. Позднее его деятельность протекала в Англии, США, а с 1946 года Коутс был главным дирижером симфонического оркестра в Иоганнесбурге (Южная Африка).