Сторона 1 — 23.30
Сторона 2 — 23.58

Звукорежиссер Л. Должников
Редактор Т. Тарновская
Художник Н. Озеров

...Сейчас вы услышите необычное чтение поэтом своих стихов, хотя по природе своей оно всегда необычно. Потому что поэт читает «поверх» правил благозвучия — у него иные импульсы.
Многие, услышав впервые, как читают поэты, удивляются — где логика! Где «картины», передающие содержание! Где маленькие спектакли «театра одного актера», которые устраивают из чтения стихов драматические артисты! Где наконец соединение этих качеств, которое демонстрируют с академической сдержанностью профессиональные чтецы!
И тем не менее истинных любителей поэзии, для которых она —- условие жизни, притягивает, завораживает авторское чтение.
Почему! Да потому что в «монотонном» чтении поэта всегда приближение к тайне рождения стиха. В его чтении первоначальные аккорды складывающейся музыки. Потому что поэт инстинктивно заботится, чтобы сквозь слова был слышен «свинг», то есть ритмическая основа, на которой держится его поэтическая магия. В этих, казалось бы, формальных вещах для него доминанта содержания. Поэт, как композитор, слышит музыку жизни. Но у каждого поэта свой слух на нее. Только ему свойственная музыкальность передает слушателю то, о чем стучит его сердце, и нередко сильнее, нежели мастерство артиста-интерпретатора. Впрочем, вернее будет сказать, что здесь мы имеем дело с разными искусствами.
Артист, читающий стихи поэта, — это как бы наш представитель в его поэтическом мире. Каждое время по-своему освещает этот мир, по-своему интерпретирует, то есть проникает в мир Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, Маяковского... Каждое время приплюсовывает к поэту себя.
Поэт, читающий свое, — уникальный документ времени, первоисточник его познания. Поэты могут читать «лучше» или «хуже», с точки зрения исполнительского мастерства. Это не имеет никакого значения! Значение имеет эманация, излучение, «свечение» их личности. Своеобразная духовная радиация. Сквозь ужасающий «технический» хрип пластинки доходит голос Ивана Бунина; «что ж, хорошо, буду пить... Хорошо бы собаку купить...» И тихий, вечный, изумленный, почти детский голос Пастернака: «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну, Ты вечности заложник, У времени в плену...»
От этого нельзя оторваться!
Так же, я думаю, нельзя оторваться от того, что и как читает Вознесенский!
Когда читал «Ров», а теперь его слушаю в авторском чтении, все лезет в уши эпиграф, выбранный Радищевым к своей казненной книге: «Я оглянулся окрест себя, — душа моя страданиями человечества уязвлена стала».
Страшный документ Андрея Вознесенского «Ров» (мне хочется именно так назвать поэму Вознесенского) говорит о фашизме. О нашем, доморощенном фашизме.
Если люди могли придти на место, где в годы войны гитлеровцы расстреливали женщин, детей, стариков, расстреливали военнопленных и партизан, и деловито, деля площадь смертного поля на «квадраты», выкапывать человеческие черепа, чтобы добывать золото из зубов или собирать украшения, осыпавшиеся со скелетов, то эти же самые люди, окажись они в других условиях, например, декабря 1941 года, когда фашисты тут убивали, вполне могли бы быть среди них.
Фашизм начинается с насилия. Насилие — с неуважения к человеческой личности, с ее обесценения, Мы дорого платим теперь за то, что слишком долго пренебрегали такими извечными категориями, как совесть, мораль, долг, честь. А ведь понятия эти неделимы и не требуют никаких прилагательных! Это или есть в человеке, или нет.
...И поэт кричит! Он потрясен. Как был потрясен Толстой, когда написал свое «Не могу молчать!», физически почувствовав, как затягивается на его шее очередная петля очередной российской виселицы. Как был потрясен Золя, когда написал свое «Я обвиняю!», почувствовав, что судят и могут расстрелять невиновного Дрейфуса.
Писатель, что достоин этого титула, — обнаженная совесть народа. Когда другие еще могут внимать информации, у него случается инфаркт совести. Он просто не может. Должен выкричать то, что болит.
«Ров» Вознесенского имел огромный резонанс. О поэме говорили, то, что произошло на Симферопольском шоссе, обсуждали в учреждениях, школах, шахтах. Люди все-таки рождаются совестливыми, я в это верю. Тысячи писем шли в журнал «Юность», первым напечатавший поэму. Преступников, осквернивших страшное поле памяти, судили. Поле превращают в мемориал.
«Человек может стать лучше, если показать ему, каков он есть», — говорил Антон Павлович Чехов. Сегодня наша литература — проза, поэзия стремятся говорить народу правду. Нам предстоит огромная работа по обновлению, по нравственному оздоровлению общества.
Поэма Вознесенского «Ров» яростно сражается против духовной коррозии, ибо дело поэта и есть его слово, если идет оно из уязвленной его души!..
А. СВОБОДИН