6 дней
О сайте
1 | MEL CO 0824 1985, дата записи: 1984  |
melodist / 2021-08-22 23:18:13 / Редакция № 2: 2022-11-26 18:32:56
| 1 Баллада No. 1 соль минор, соч. 23 Михаил Воскресенский (Фредерик Шопен) 08:49 2 Баллада No. 2 фа мажор, соч. 38 Михаил Воскресенский (Фредерик Шопен) 07:18 3 Баллада No. 3 ля-бемоль мажор, соч. 47 Михаил Воскресенский (Фредерик Шопен) 07:16 4 Баллада No. 4 фа минор, соч. 52 Михаил Воскресенский (Фредерик Шопен) 10:41 «Его игра пленяет артистичностью, теплотой и непосредственностью... Михаил Воскресенский – очень умный и тонкий музыкант» – эти слова были сказаны Львом Николаевичем Обориным, когда творческий путь его ученика только начинался, но они в полной мере могли бы характеризовать и современный облик пианиста. Репертуар Воскресенского богат. Артистическая гибкость и корректное чувство стиля позволяют ему быть естественным в Бахе, Бетховене и Хиндемите, Моцарте и Мессиане. В сфере исполнительской деятельности музыканта – творчество Прокофьева и Берга, Шостаковича и Равеля, многих других композиторов прошлого и современности. Но, пожалуй, наиболее полно проявляется его индивидуальность в романтическом фортепианном наследии: ему близки возвышенный интеллектуализм Брамса, проникновенная страстность Шумана. Особое место в репертуаре пианиста занимает Шопен. Сочинения великого польского романтика Воскресенский часто включает в концертные программы, любителям грамзаписи известны его пластинки с записями шопеновских сочинений. В сезоне 1982/83 года в рамках «Исторических концертов Московской консерватории» Воскресенский выступил с циклом из восьми вечеров, в котором прозвучали все фортепианные сочинения Шопена. Его шопеновские интерпретации далеки от холодного музейного блеска, они наполнены живым смыслом современности. Понимание Шопена, чувствование Шопена – у Воскресенского эти принципы едины. В интеллектуальном осмыслении материала пианист ищет прежде всего логику эмоциональных движений. Приподнятый тонус чувствований у Воскресенского никогда не бывает стихийно вольным – чувство подчинено дисциплине интеллекта. Благородная сдержанность отнюдь не сковывает, а, напротив, делает еще более напряженными выразительный темперамент, внутреннюю экспрессию. Но ведь и поэтика Шопена далека от стихийности открытых чувств; природа шопеновской одухотворенности аполлоническая. Этим, как кажется, и объясняется внутреннее побуждение Воскресенского постоянно обращаться к наследию Шопена. ...1832 год. Двадцатидвухлетний Шопен выступает с пианистическим дебютом перед парижской публикой. «Нам вспоминается, – писал Лист, – его первое выступление в зале Плейеля, когда аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не могли полностью выразить наш энтузиазм перед лицом этого таланта, который наряду со счастливыми новшествами в области формы открыл новую эру в развитии поэтического чувства». То, что так проницательно было подмечено Листом в пианистической манере Шопена, присутствовало и в искусстве польского композитора. Уникальной «биографией» поэтического чувства, «историей» творческого духа хотелось бы назвать творческое наследие Шопена. Памятными страницами этой истории являются четыре баллады, созданные Шопеном в последующие десять лет по его приезде в Париж. Шопен был первооткрывателем этого жанра в истории фортепианного искусства. Прообразы шопеновских баллад – в камерно-вокальном искусстве начала XIX века, и прежде всего у Шуберта. Однако источником вдохновения для Шопена были не музыкальные, а скорее литературно-поэтические прообразы: идея создания баллад, проникнутых эпико-драматическим тоном, взрывчато озаренных и в то же время созерцательных, была подсказана Шопену творчеством Адама Мицкевича. Известно, что в программной основе Первой баллады – поэма Мицкевича «Конрад Валленрод», повествующая о борьбе Речи Посполитой против тевтонов, Вторая и Третья баллады навеяны его же поэмой «Свитезянка». Но, конечно, при всех схожих драматургических коллизиях и настроениях в балладах Шопена присутствует не конкретная, а скрытая программность: сюжет возникает из эмоциональных движений тонко организованной души художника – внутренний, неизреченный сюжет. Потому-то в исполнительской истории баллад нет двух похожих прочтений. По этой же причине шопеновские баллады привлекали и продолжают привлекать пианистов самых различных манер и творческих ориентаций (среди них Альфред Корто, Артур Рубинштейн, Владимир Софроницкий, Станислав Нейгауз, плеяда современных исполнителей). Записанные на данной пластинке баллады Шопена отнюдь не разрушают наших представлений о традициях их исполнения. И в то же время трактовка Воскресенского открывает новые перспективы восприятия романтического искусства. В прочтении пианиста четыре самостоятельных сочинения образуют как бы единый цикл. Впечатление завершенности создается, прежде всего, благодаря интересно найденной «сквозной» драматургии темброобразов, переходящих от баллады к балладе. Именно так к примеру, воспринимается эпизод Prеsto con fuoco Второй баллады: решительное вторжение огненных, дерзновенных сил, «рассекающих» мягкий камерный тембр начального Andantino, является как бы образно-смысловой реминисценцией из Первой баллады. Интонационная чуткость начальных речитативов Четвертой баллады, в свою очередь, призвана соединить эмоциональные сферы медленных эпизодов Третьей и последней баллад. Пианист подчеркивает это не только тембровым сходством, но и характерной общностью интонационно различного материала: спокойный эпический тон повествования в начале Четвертой баллады словно «продлевает» настроения Третьей. Единство замысла выявлено точным, лаконичным арсеналом исполнительских средств. Прежде всего, это выразительная декламационность, близкая к вдохновенной поэтической речи, владение импровизационной техникой rubato. Экспрессия гибкого ритмического рисунка удерживает слушательское внимание с первых тактов до конца цикла. Воскресенский мыслит точно: музыкальные фразы четки и завершенны. При этом сохраняется обобщенность крупных построений: каждая предшествующая фраза подготавливает новую мелодическую мысль; каждая новая звуковая краска «вырастает» из предыдущего тембра. Нить повествования, таким образом, не прерывается, смысловые кульминации рельефно выявлены, музыкально-поэтический смысл выражен полно, во всех оттенках. Здесь отметим еще одну особенность пианиста: замечательное ощущение развития музыкальной формы во времени. Взаимообусловленность интонаций, постоянство тембровых характеристик, художественное единство всех элементов звуковой ткани в итоге подчинено у Воскресенского главному – психологической правде. Он ведет свой рассказ и умно и страстно. В свое время Б. Асафьев сказал о Шопене: «Звезда разума и изысканного вкуса в сфере пианизма». Исполнительская концепция Воскресенского освещена светом этой звезды. В. Чинаев винил С10 22163 004 |
melodist / 2021-08-22 23:19:31