5 дней
О сайте22 4 | С60-15065-8 (2 пластинки) 1980 |
Сторона 1: 1. Вступительный монолог (Л.Лиходеев, Е.Бащинский, М.Гиндин) - А.Райкин 2. Мыслитель (В.Сквирский) - А.Райкин Сторона 2: 3. Единое мнение (В.Синакевич, В.Сквирский) - А.Райкин, В.Ляховицкий 4. Без мечты нельзя (В.Синакевич) - А.Райкин Сторона 3: 5. Мы - за! (М.Гиндин) - А.Райкин, В.Ляховицкий, В.Горшенина, И.Еремеев, В.Михайловский) Сторона 4: 6. О счастье (В.Синакевич, В.Сквирский) - А.Райкин 7. Давать не давать (В.Бащинский, Л.Натапов) - А.Райкин 8. Заключительный монолог (Л.Лиходеев, А.Хайт) - А.Райкин |
Звукорежиссёр Г.Цес Редактор М.Тулин Художник В.Панкевич Фото В.Барановского ВСГ. Запись 1980 |
Вспоминается один эпизод. В детской изостудии, где занимался мой сын, педагог дал ребятам однажды задание — нарисовать самое любимое. Как мог, со свойственной детям непосредственностью и живостью, очень занятно сын нарисовал Аркадия Райкина. «Это самое любимое, — сказал он. — Это мой любимый артист». Убежден, что очень многие — и дети, и взрослые, и пожилые люди назовут Аркадия Райкина любимым артистом. Для меня он тоже любимый; из большого числа признанных и почитаемых, с кем связывают долгие годы дружбы, — самый любимый. Аркадий Райкин выходит на сцену и говорит с тысячным залом искренно, исповедально о самом сокровенном в умонастроении общества, и возникает некий эффект гипноза, театрального чуда. Зрители идут в «театр Райкина», чтобы не только увидеть блестяще «сотворенную» галерею сценических портретов, но прежде всего встретиться с художественной личностью Райкина. Духовный мир этого человека так богат, что исповедь художника становится необходимой людям потребностью. В. сценической исповеди Аркадия Исааковича невозможно обнаружить «швы» между личным и профессиональным, условно разделить Райкина-человека и Райкина-артиста. С какой непринужденностью и свободой встречается он лицом к лицу со зрителем! Как будто бы все, что создает, рождается сиюсекундно, без труда, щедрым даром природы. Восхищает талант импровизатора, как бы спонтанно творящего великое искусство. Все это есть. Но нужно знать Аркадия Райкина в работе, в повседневной жизни, в буднях, видеть его человеческое волнение, чтобы понять, почувствовать, каким усилием воли, какой мощью художественного сознания достигается эта кажущаяся лёгкость в ежевечернем свидании со зрителем. В житейском общении Райкин совсем не тот, каким знает его весь мир по выступлениям на авансцене, освещенной театральными прожекторами. Это тихий, даже застенчивый человек. Он никогда не повышает тона, будто не желая выплеснуть, растратить чего-то ценного для себя, дорогого. Он владеет удивительным свойством беречь силы для главного — для творчества. В жизни Аркадий Исаакович ведет себя умно, тонко, немного лукаво и всегда как бы комментируя все, что происходит в данную минуту. Возникает ощущение, что он примеряется, ведет разведку в теме, проблеме, средствах, ищет фразу, реплику. В общении с ним не покидает чувство, что тебя исследуют. При этом он хитро шутит, чтобы не поставить партнера в неловкую ситуацию «подопытного». Мне кажется, что Райкин находится в непрерывной разведке своего завтрашнего слова с эстрады, своей завтрашней темы разговора с залом. Об эстрадном искусстве часто приходится слышать: «несерьезный жанр». Нужно знать, какая нелегкая жизнь у этого веселого для публики человека, чтобы поверить, насколько серьезен жанр, который он творит. Зная «театр Райкина» много лет, идешь на спектакль, надеясь встретить любимого и уже знакомого тебе артиста, но всякий раз сюрприз — перед тобой новый Райкин. И этому постоянному его обновлению не перестаешь удивляться. Как-то в Москве в концертном зале «Россия» я смотрел спектакль «...Зависит от нас». Потом, год спустя, пошел на тот же спектакль уже в Ленинграде и увидел совершенно другого Райкина (хотя спектакль в целом не изменился, лишь созрел и стал более точным в своей позиции). Поразило, повторяю, обновление, происшедшее с артистом. В плоть уже, казалось бы, знакомого спектакля вошли перемены социальной и общественной жизни. Райкин стал на целый год зрелее, мудрее — изменился, не изменяя себе. С годами талант этого художника, в пример многим, не гаснет, а звучит все с большей силой. В чем же секрет этого таланта, в чем тайна его постоянного обновления? Убежден, что художественную личность Аркадия Исааковича обогащает и хранит гражданская позиция, ее нравственный пафос. Быть гражданином в искусстве — редчайшее свойство, присущее лишь истинному художнику. То, о чем говорит Аркадий Райкин, — всегда искренно и правдиво. Человеческая подлинность — источник его творчества. Он, как музыкант, остро чувствует фальшивую ноту, ложь в человеческих отношениях, корысть. Энергия борьбы за то, чтобы мир был лучше, за все лучшее в человеке сохраняет, обновляет райкинский талант. Вспоминая начало творческого пути Райкина — мастера эксцентрической трансформации, создателя неподражаемых сценических масок, невольно восхищаешься мужеством артиста, способного отказаться от найденного вчера, чтобы искать, не останавливаясь на достигнутом, новое, сегодняшнее. Его искусство — лучший пример того, что эстрадное сценическое перевоплощение — это не маскировка, не трюк, а органическое соединение себя с создаваемым на сцене портретом, в зарисовке, наблюдении... Райкин сам перед собой ставит задачи и сам находит выразительные средства для их воплощения. Иными словами, Райкин — это своеобразная художественная корпорация, союз автора, режиссера и артиста. Наверное, потому он испытывает такие трудности в поисках соавтора, режиссера, партнеров, которые соответствовали бы уровню замысла и воплощения, не превзойденного пока никем. Редчайший парадокс личности Райкина в том, что это человек высокого самосознания и скромной взыскательной самооценки. Мудрость и зрелость, изведанность души и опыта сочетаются в нем с детской доверчивостью и неуверенностью в себе. Всегда поражают каскад и блеск мастерства на сцене и неожиданная застенчивость, ранимость за кулисами. Он не просто со вниманием, а с каким-то трепетом, словно мембрана или локатор, слушает суждения, замечания. В личных беседах в нем нет настойчивости, упорства, но в работе он тверд и даже бывает упрям. В соединении этих противоположностей — суть характера Аркадия Исааковича, в котором есть и плодотворные сомнения художника, и убежденность человека. Он сомневается, чтобы уверовать, и когда во что-то уверовал — упорен и неколебим. Сегодня идут многочисленные споры по поводу того, в чем природа смешного. Можно сказать: юмор — это такая ситуация, когда просто смешно, а сатира — когда остро. Однако Н. В. Гоголь и М. Е. Салтыков-Щедрин — это и остро, и смешно. Что же делает сатиру сатирой? Очевидно, должен быть некий сплав острого со смешным. Уникальное открытие Райкина в том, что он воплотил на сцене этот редкий сплав. По-моему, последние работы Аркадия Исааковича менее «смешны», чем прежние... Зрительный зал уже не смеется так оглушительно, а эффект воздействия на публику оказывается сильнее. В конце каждого спектакля прощание с любимым артистом наполнено каким-то особым смыслом и значением. Зрительный зал всегда аплодирует стоя, вызывая еще и еще раз Аркадия Райкина на сцену. В этих аплодисментах и благодарность и невозможность расстаться. Думаю, что эта новая интонация в общении с залом возникает от нового по качеству сплава смешного и грустного. Сатира Райкина не таит в себе зла, она рождена человеческим состраданием, его человеческой расстроенностью, если так можно выразиться. Аркадий Райкин и его театр абсолютно не схожи со всем тем, что окружает нас в театральном мире. Театр миниатюр как художественное явление не имеет аналогов. Творческое лицо коллектива и его особенное место в театральном искусстве определяется уникальностью личности народного артиста СССР, лауреата Ленинской премии Аркадия Райкина. Каждая встреча с ним в театре, на экранах кино и телевизоров, в звукозаписи — это встреча с большим художником, великим лицедеем, оружие которого — смех сквозь боль и сострадание. 3. Я. Корогодский, заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор |