6 дней
О сайте
ЛЗГ, 28.01.88
Вот однажды начинаешь петь. Поешь. Не очень-то с голосом, и тогда научаюсь как-то иначе, потом объясняю себе, что пою «тембром». Как-то бедненько звучит неклассическая моя гитара — и придумываю какие-то самодельные аккорды, они нужны мне. Гитара подпевает тихонечко и учится тоже, учится голосу помогать. Тут есть свое волшебство, наверное, многие знают об этом. Гитара подстраивается к голосу, сама, а потом голос — к гитаре.
Но, в общем, это все пустяки, почти пустяки. Потому что дальше — самое важное. Что же петь-то, о чем же? И вот пою себя, про себя. Это называют авторской песней.
Это стихи с вытащенной наружу музыкой. Они довольно особенные, эти стихи. Бывают очень сильны (в смысле воздействия), и даже могущественны иногда, потому что ведь поддержаны музыкой... А в другой раз — страшно беспомощны, потому что тебе дан в руки (ты сам взял) очень жестокий материал, называется — судьба. И пишешь вновь и вновь о себе, о себе. Это такая лирика, конечно, род лирики.
Авторская песня — так вот, это та самая, где очень сильно присутствие автора. Это песня, не предназначенная для исполнителя. Во всяком случае, мне не знаком автор, пишущий стихи с гитарой в руках, который искал бы исполнителя для своих песен...
О себе — притом довольно беспристрастно. А вот уже домочадцы, а вот дети, друзья, и дальше, дальше — и вот уже столько всего просится в стихи, что вмещается с трудом. Часто — через боль, через переживание, реже — через строчку, через милую какую-нибудь игру слов...
С моей первой пластинкой «Позвольте быть вам верной...» эта, вторая, конечно, перекликается. Ведь это я же.
Сретенка, хорошая московская улица, есть на первой пластинке, есть она и тут. Зима, холод сердца — я уже давно забыла о таком — но это есть в песнях.
Смерть Высоцкого ударила меня, как и многих, эхо той взрывной волны долго звучало во мне.
Горечь, смерть невинных, история поэтов-обериутов — это тоже моя песня.
В 1980 году написалась песня «Не пускайте поэта в Париж!» Господи, хоть бы не все уехали!—хотелось крикнуть мне. Кого я сама видела между строк? Многих, не одного.
Дачные песни, нянчение детства — я еще не расстаюсь с этим.
Дом летает — вот моя непременность. Несмотря ни на что. Летает и летает.
Вероника Долина
Вот однажды начинаешь петь. Поешь. Не очень-то с голосом, и тогда научаюсь как-то иначе, потом объясняю себе, что пою «тембром». Как-то бедненько звучит неклассическая моя гитара — и придумываю какие-то самодельные аккорды, они нужны мне. Гитара подпевает тихонечко и учится тоже, учится голосу помогать. Тут есть свое волшебство, наверное, многие знают об этом. Гитара подстраивается к голосу, сама, а потом голос — к гитаре.
Но, в общем, это все пустяки, почти пустяки. Потому что дальше — самое важное. Что же петь-то, о чем же? И вот пою себя, про себя. Это называют авторской песней.
Это стихи с вытащенной наружу музыкой. Они довольно особенные, эти стихи. Бывают очень сильны (в смысле воздействия), и даже могущественны иногда, потому что ведь поддержаны музыкой... А в другой раз — страшно беспомощны, потому что тебе дан в руки (ты сам взял) очень жестокий материал, называется — судьба. И пишешь вновь и вновь о себе, о себе. Это такая лирика, конечно, род лирики.
Авторская песня — так вот, это та самая, где очень сильно присутствие автора. Это песня, не предназначенная для исполнителя. Во всяком случае, мне не знаком автор, пишущий стихи с гитарой в руках, который искал бы исполнителя для своих песен...
О себе — притом довольно беспристрастно. А вот уже домочадцы, а вот дети, друзья, и дальше, дальше — и вот уже столько всего просится в стихи, что вмещается с трудом. Часто — через боль, через переживание, реже — через строчку, через милую какую-нибудь игру слов...
С моей первой пластинкой «Позвольте быть вам верной...» эта, вторая, конечно, перекликается. Ведь это я же.
Сретенка, хорошая московская улица, есть на первой пластинке, есть она и тут. Зима, холод сердца — я уже давно забыла о таком — но это есть в песнях.
Смерть Высоцкого ударила меня, как и многих, эхо той взрывной волны долго звучало во мне.
Горечь, смерть невинных, история поэтов-обериутов — это тоже моя песня.
В 1980 году написалась песня «Не пускайте поэта в Париж!» Господи, хоть бы не все уехали!—хотелось крикнуть мне. Кого я сама видела между строк? Многих, не одного.
Дачные песни, нянчение детства — я еще не расстаюсь с этим.
Дом летает — вот моя непременность. Несмотря ни на что. Летает и летает.
Вероника Долина