3 дня
О сайте
«Слава нашей эпохе, что она обеими пригоршнями швыряет в мир такое величие звуков и мыслей. Слава нашему народу, гождающему таких
художников». Этими восторженными словами приветствовал Алексей Толстой первое исполнение Пятой симфонии Дмитрия Шостаковича.
Это было в 1937 году. Шостаковичу миновал 31 год. Он вступил в зрелый период своего творчества.
Пафос борьбы, героического сопротивления и вместе с тем горькое, мужественное страдание звучат в Пятой симфонии. Образы эти сосредоточены прежде всего в первой части. Уже первые возгласы струнных инструментов предсказывают ее суровый, трагедийный характер.
Вслушайтесь: после вступительной темы-возгласа перед вами пройдут все основные темы. Одну тему, одну мелодию вы неоспоримо отметите для себя особо — это чудесный лирический образ, дважды появляющийся как луч надежды, как краешек чистого лазурного неба среди мрачных туч. Какой удивительной «переплавке» подвергается в разработке тематический материал!
Вот мелодия, звучавшая поначалу так раздумчиво, сосредоточенно, проносится в стремительном вихре. Вот словно гримаса боли и гнева исказила знакомые черты другого мотива. Вот с грозной неумолимостью надвигается «черный марш» — прообраз будущего «марша вторжения» из Седьмой симфонии... Разработка первой части Пятой симфонии достигает огромнейшего драматического накала и остроты. Могучие страсти бушуют в музыке, неукротимая воля и титаническая жизненная энергия сконденсированы в ее образах. В какой-то неистовой ярости гремит и кипит оркестр. Затем, точно исчерпав все свои силы, он начинает постепенно успокаиваться и замирать.
Как напоминание о только что пережитом и как предостережение доносится до нашего слуха тихая, далекая фанфара трубы...
В противовес первой, драматической части вторая передает ощущение беззаботной, ничем не омраченной радости, юношеского веселья. Это и
отдых, и разрядка после первой части, и вместе с тем как бы другие стороны жизни, иные образы действительности, к которым обращает свой взор художник. Вот откуда пришла танцевальность, не лишенная налета иронии и гротеска.
Третья, медленная часть симфонии — новый контраст! После простодушного веселья и ироничности второй части здесь разговор наедине с самим собой, музыка, полная глубоких раздумий и возвышенной, патетической поэзии. В ней есть нечто от медленных частей бетховенских сонат, его последних квартетов: высокий строй души, большое искреннее чувство, чуткая человечность.
Композитор писал об этой части симфонии: «Больше всего меня самого удовлетворяет третья часть, в музыке которой, по-моему, удалось дать
медленное и неуклонное движение от начала до конца». В третьей части участвуют только струнные и деревянные духовые инструменты. «Медные, — пояснял Шостакович, — отдыхают и собираются с силами к четвертой части, где им предстоит много работы».
И вот в блеске труб, громе литавр приходит финал симфонии, который, как в классических образцах, несет в себе массовое, коллективное начало. Шостакович говорил, что финал разрешает трагедийные коллизии предыдущих частей симфонии в жизнерадостном, оптимистическом плане. Таким образом, Пятая симфония является оптимистической трагедией. На последних аккордах
финала, писал А. Толстой, присутствовавший на премьере симфонии, «весь зал встает. Он охвачен чувством счастья: оно пенится в оркестре, оно проносится по залу как весенний ветер». По мнению Алексея Толстого (а Шостакович в этом с ним согласился), темой Пятой симфонии является становление личности. «Именно человека со всеми его переживаниями я видел в центре замысла этого произведения, лирического по своему складу от начала до конца», — писал композитор.
* * *
Народный артист РСФСР, лауреат Государственной премии имени Глинки Владимир Федосеев является художественным руководителем и главным дирижером Большого симфонического оркестра Всесоюзного радио и телевидения с 1974 года. Он — воспитанник Государственного музыкально-педагогического института имени Гнесиных и Московской консерватории, где совершенствовался в аспирантуре у профессора Л. М. Гинзбурга по специальности оперное и симфоническое дирижирование. Еще студентом В. Федосеев начал дирижировать в оркестре русских народных инструментов Всесоюзного радио, а впоследствии на протяжении 15 лет возглавлял этот коллектив, заслужив большое признание слушателей в Советском Союзе: и за рубежом.
Когда зимой 1975 года Большой симфонический оркестр Всесоюзного радио и телевидения под руководством Владимира Федосеева гастролировал в Японии, критик газеты «Хота симбун» отметил: «Федосеев выработал свой стиль, суть которого — подчеркивание красок ритма и узоров мелодии и придание сложным произведениям ясности и доступности. От первой и до последней ноты исполнил он в простом и точном стиле Пятую симфонию Шостаковича, и это его исполнение невозможно подвергнуть критике, поскольку оно безупречно».
художников». Этими восторженными словами приветствовал Алексей Толстой первое исполнение Пятой симфонии Дмитрия Шостаковича.
Это было в 1937 году. Шостаковичу миновал 31 год. Он вступил в зрелый период своего творчества.
Пафос борьбы, героического сопротивления и вместе с тем горькое, мужественное страдание звучат в Пятой симфонии. Образы эти сосредоточены прежде всего в первой части. Уже первые возгласы струнных инструментов предсказывают ее суровый, трагедийный характер.
Вслушайтесь: после вступительной темы-возгласа перед вами пройдут все основные темы. Одну тему, одну мелодию вы неоспоримо отметите для себя особо — это чудесный лирический образ, дважды появляющийся как луч надежды, как краешек чистого лазурного неба среди мрачных туч. Какой удивительной «переплавке» подвергается в разработке тематический материал!
Вот мелодия, звучавшая поначалу так раздумчиво, сосредоточенно, проносится в стремительном вихре. Вот словно гримаса боли и гнева исказила знакомые черты другого мотива. Вот с грозной неумолимостью надвигается «черный марш» — прообраз будущего «марша вторжения» из Седьмой симфонии... Разработка первой части Пятой симфонии достигает огромнейшего драматического накала и остроты. Могучие страсти бушуют в музыке, неукротимая воля и титаническая жизненная энергия сконденсированы в ее образах. В какой-то неистовой ярости гремит и кипит оркестр. Затем, точно исчерпав все свои силы, он начинает постепенно успокаиваться и замирать.
Как напоминание о только что пережитом и как предостережение доносится до нашего слуха тихая, далекая фанфара трубы...
В противовес первой, драматической части вторая передает ощущение беззаботной, ничем не омраченной радости, юношеского веселья. Это и
отдых, и разрядка после первой части, и вместе с тем как бы другие стороны жизни, иные образы действительности, к которым обращает свой взор художник. Вот откуда пришла танцевальность, не лишенная налета иронии и гротеска.
Третья, медленная часть симфонии — новый контраст! После простодушного веселья и ироничности второй части здесь разговор наедине с самим собой, музыка, полная глубоких раздумий и возвышенной, патетической поэзии. В ней есть нечто от медленных частей бетховенских сонат, его последних квартетов: высокий строй души, большое искреннее чувство, чуткая человечность.
Композитор писал об этой части симфонии: «Больше всего меня самого удовлетворяет третья часть, в музыке которой, по-моему, удалось дать
медленное и неуклонное движение от начала до конца». В третьей части участвуют только струнные и деревянные духовые инструменты. «Медные, — пояснял Шостакович, — отдыхают и собираются с силами к четвертой части, где им предстоит много работы».
И вот в блеске труб, громе литавр приходит финал симфонии, который, как в классических образцах, несет в себе массовое, коллективное начало. Шостакович говорил, что финал разрешает трагедийные коллизии предыдущих частей симфонии в жизнерадостном, оптимистическом плане. Таким образом, Пятая симфония является оптимистической трагедией. На последних аккордах
финала, писал А. Толстой, присутствовавший на премьере симфонии, «весь зал встает. Он охвачен чувством счастья: оно пенится в оркестре, оно проносится по залу как весенний ветер». По мнению Алексея Толстого (а Шостакович в этом с ним согласился), темой Пятой симфонии является становление личности. «Именно человека со всеми его переживаниями я видел в центре замысла этого произведения, лирического по своему складу от начала до конца», — писал композитор.
* * *
Народный артист РСФСР, лауреат Государственной премии имени Глинки Владимир Федосеев является художественным руководителем и главным дирижером Большого симфонического оркестра Всесоюзного радио и телевидения с 1974 года. Он — воспитанник Государственного музыкально-педагогического института имени Гнесиных и Московской консерватории, где совершенствовался в аспирантуре у профессора Л. М. Гинзбурга по специальности оперное и симфоническое дирижирование. Еще студентом В. Федосеев начал дирижировать в оркестре русских народных инструментов Всесоюзного радио, а впоследствии на протяжении 15 лет возглавлял этот коллектив, заслужив большое признание слушателей в Советском Союзе: и за рубежом.
Когда зимой 1975 года Большой симфонический оркестр Всесоюзного радио и телевидения под руководством Владимира Федосеева гастролировал в Японии, критик газеты «Хота симбун» отметил: «Федосеев выработал свой стиль, суть которого — подчеркивание красок ритма и узоров мелодии и придание сложным произведениям ясности и доступности. От первой и до последней ноты исполнил он в простом и точном стиле Пятую симфонию Шостаковича, и это его исполнение невозможно подвергнуть критике, поскольку оно безупречно».