Ленинградский завод грампластинок
Правая сторона разворота (отличается расположение текста)

Резанов Николай Петрович (1764—1807)— выдающийся русский путешественник и государственный деятель, один из учредителей Российско-Американской торговой компании. Происходил из небогатого рода дворян Смоленской губернии. Служил поручиком лейб-гвардии Измайловского полка, позднее занимал должность обер-секре-таря гражданского департамента и управляющего главного правления Российско-Американской компании. В 1806 году предпринял путешествие в Калифорнию, где содействовал налаживанию торговых связей между Российско-Американской компанией и испанскими колонистами. На обратном пути в Россию умер в Красноярске. «Юнона» и «Авось» — так назывались корабли, на которых совершил свое плавание Резанов. (Историческая справка)

Счастливейшая это была идея: в: основу своей оперы поэму Андрея Вознесенского ((Авось». В ней и историческая достоверность, и беспечная моцартовская фантазия, и отсветы приключенческого,. я бы сказал, детективного романа. В поэме есть юмор, море лирики, возвышенные пронзительные раздумья. Есть и какая-то ибсеновская грусть по женщинам, всю жизнь — словно Сольвейг — прождавшим своих возлюбленных. В «Авось» это Кончите — дочь губернатора Сан-Франциско. Обручившись вопреки всем и всему с графом Николаем Резановым, она ждала его потом тридцать пять лет: с шестнадцати до пятидесяти двух. А потом дала обет молчания... Есть высокие человеческие поступки, которые по красоте своей и значимости остаются в сознании поколений наравне с великими шедеврами искусства...
Поистине удивительна история графа Николая Петровича Резанова, который сто семьдесят пять лет назад мечтал, «закусив удила, свесть Америку и Россию», «американский расчет и российскую грустную
удаль», — история, которая трагически оборвалась на полдороге, и с благодарностью думаешь о тех, кто воскресил ее из векового забвения и придал ей такое современное звучание.
Поэма Вознесенского прекрасна по силе мысли, по исповедальности и открытости тона, по способности уразуметь прошлое России и соизмерить его с настоящим, отыскать в том прошлом красивых, чистых, честных и, увы, невезучих людей и дать им вторую жизнь в дне сегодняшнем. Слог легковесный уже саму идею не вынес бы из своих плечах: каждое слово в этой поэме, каждый глагол бередит душу, жжет и тревожит, каждая строфа полна прозрений, провидения.
Музыка Алексея Рыбникова ярко помечена знаком таланта. Это по природе своей очень одаренный человек. Слово «опера», которое он пишет на титульном листе сочинения, обязывает ко многому. Сразу в памяти возникает вереница великих имен законодателей, реформаторов оперного искусства. В сочинении Рыбникова наглядно действуют законы музыкальной драматургии, драматургии слушательского восприятия. Композитор точно и тонко сочленяет гром кое и тихое, быстрое и медленное, высоко {регистр! и низкое... Он использует сред ства гомофонические и полифонические, мыслит вертикально и горизонтально. Многократно и уместно возвращаясь к главным музыкальным темам, не просто повторяет их, но трансформирует, развивает, рядит в иные одеяния, используя разные формы вокального и инструментального их исполнения.
Особое место в партитуре занимают хоровые эпизоды. Основанные на подлинной древнерусской музыке, они приобретают в опере, благодаря использованию синтезаторов и современных способов звукозаписи, не традиционно культовое звучание, но воспринимаются как музыкальный образ видений, фантазий Резанова — человека, жившего в начале XIX века и не мыслившего себе мира вне связи с высшими мистическими силами.
Андрей Вознесенский и Алексей Рыбников нашли замечательный финал — гимн любви, обращенный к «жителям двадцатого столетья»:
Жители двадцатого столетья!
Ваш к концу идет XX век.
Неужели вечно не ответит
На вопрос согласья человек!..
Аллилуйя возлюбленной паре!
Мы забыли, бранясь и пируя.
Для чего мы на землю попали —
Аллилуйя любви, Аллилуйя!
Мы как бы уже с дистанции Времени видим людей, давно ушедших, но столь схожих с нами в своих порывах, страстях, суждениях, муках, радостях и горе...
От этого произведения гипнотически веет чувством поразительной духовности. Сила эта всегда жила в России. Она для нас — жизнь.
Родион Щедрин