СЧАСТЛИВОЙ
М. Монно — Р. Рузо
ДОРОГА БАЛАГАНЩИКОВ
A. Соге — Ж. Дрежа
ЖИЗНЬ В РОЗОВОМ СВЕТЕ
Л. Ги — Э. Пиаф
ВОТ ИДЕТ МОРЯК
Б. Лабади — Ж. Буке
ВАЛЬС
Ш. Дюмон — Ж. Плант
ИЕЗАВЕЛЬ
В. Шанклин — Ш. Азнавур
ГИМН ЛЮБВИ
М. Монно — Э. Пиаф
ЛЮБОВНИКИ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ
М. Монно — А. Конте

Рассказывает Наталья Кончаловская

Стихи, пьесы, переводы Натальи Петровны Кончаловской хорошо известны и пользуются признанием советских читателей, зрителей. Ее книги, написанные темпераментно, ярко, привлекают глубокой верой автора в человека, в его талант и мастерство, творящие красоту, делающие жизнь прекрасной. Покоренная удивительным талантом певицы Эдит Пиаф — любимицы рабочего Парижа и окраин французской столицы, Наталья Кончаловская увлеченно рассказывает об артистке с необыкновенной биографией. Н. П. Кончаловская встречалась с людьми, знавшими Эдит Пиаф, писавшими для нее музыку и тексты песен, сопровождавшими ее артистическую судьбу. Рассказ об Эдит Пиаф, с которым Н. П. Кончаловская выступает на многочисленных вечерах-концертах, воссоздает перед слушателями образ певицы. Сборы от этих концертов, так же, как и гонорар за эту пластинку, поступают в фонд Комитета защиты мира. Так ,,королева песни" — Эдит Пиаф обрела вторую творческую жизнь, стала активным участником движения борцов за мир.

Я слышала Эдит всего один раз. Выступление это произвело на меня неизгладимое впечатление. Крохотная некрасивая женщина со следами тяжких недугов и усталости на лице, с «бонапартовским лбом», как говорил поэт Жан Кокто, описывая её наружность в предисловии к её книге, эта маленькая певица стояла перед публикой в своем, более чем скромном платье, в простых сандалетах — жестокий ревматизм не разрешал ей выходить на сцену в вечерних туфлях на каблуках. Уже тогда она была серьезно больна и все же много концертировала.
При первой встрече трудно было представить, что эта малютка может что-либо изобразить. Но публика, знающая Эдит, встретила ее овациями. Чудо произошло, как только начала она петь. Это была такая экспрессия, такой артистизм, что мгновенно исчезла вся её некрасивость.
На зрителя со сцены опрокидывалась мощная волна неподдельных чувств. Песня, то мечтательная, то скорбная, то остро сатирическая, высмеивающая мещанство и пороки, овладевала собравшимися. Ни звука, ни шороха не было в зале. Затаив дыхание публика слушала свою любимицу.
Мастерство Эдит обладало удивительной силой. Голос её от шёпота, от говорка мог перейти к звучанию, перекрывающему оркестр и хор, с которым она часто выступала. Каждая песня принималась с восторгом, зал долго не мог успокоиться.
У Эдит был великолепный жест: во время исполнения она прижимала к груди свои небольшие выразительные руки, сжатые в кулаки, а потом — на сильной ноте — раскидывала их словно крылья, выпуская из ладоней свою изумительную, страстную и нежную песню, «песню, собранную в кулак» .
Я снова была в Париже, когда Эдит Пиаф уже не было на свете. Я ходила по улицам, где совсем недавно бродила Эдит, я знакомилась с ее друзьями, отбирала в магазине пластинок ее лучшие песни.
Для меня Эдит Пиаф — это ее Париж, ее зрители, всегда плотной толпой окружавшие театр, где она выступала. Тот народ, который стотысячным людским потоком провожал ее в последний путь на кладбище Пер Лашез.
Париж. Его запахи, его звуки и шумы, французский говор, стремительное движение на улицах, весь его колорит. Густая темная зелень каштановых аллей, зыблющаяся под мостами Сена, цветные афиши и рекламы на стендах, груды овощей и фруктов на лотках перед лавчонками, витрины цветочных магазинов, величественные и надменные фасады дворцов и музеев. Узенькие улички рабочих кварталов, с глубокими, словно колодцы, дворами, где сушится заштопанное белье. Сутолока на станциях метро к концу дня, когда поезда выбрасывают толпы рабочих и служащих, глухой гул тысяч ног по подземным коридорам, туда, наверх, на улицу, где визжат тормозами потоки автомобилей.
Все это видела, ощущала и любила Эдит, и, пожалуй, это помогло мне найти и увидеть образ прекрасной французской певицы.
Наталья Кончаловская