Каталог советских пластинок
Виртуальная клавиатура
Форматирование текста
Наверх
English
Авторизация
Сторона 1:
1. Два отрывка из трагедии, из цикла «Арабески» - Н. Метнер (ф-но)
2. Концерт №3 (Баллада) для ф-но с оркестром ми минор (начало):
I. Con moto largamente

Сторона 2:
Концерт №3 (Баллада) для ф-но с оркестром ми минор (окончание):
II. Interludium
III. Finale.
Н. Метнер (ф-но), Лондонский оркестр «Филармония», дир. И. Добровейн

Запись конца 1940-х гг.

Николай Карлович Метнер (1880 — 1951) — композитор и пианист — принад­лежит к ведущим деятелям отечествен­ной музыкальной культуры конца XIX и первой половины XX веков. Уже с начала 10-х годов нашего столетия имя Метнера, младшего современника Рахманинова и Скрябина, воспринимается русской пуб­ликой как имя третьего крупнейшего композитора среди «властителей музы­кальных дум» целого поколения. Наряду со «скрябинистами» и поклонниками му­зыки Рахманинова, постепенно формиру­ется и круг приверженцев Метнера.
Творчество столь несхожих, ярко ин­дивидуальных композиторов-пианистов, пи­томцев Московской консерватории, име­ло и ряд общих черт. Важнейшая из них определена Б. Асафьевым как «повышен­ная эмоциональная температура», обус­ловленная стремлением запечатлеть в звуках свою сложную предгрозовую эпо­ху.
В отличие от Скрябина и Рахманинова Метнер почти ограничил свою компози­торскую деятельность сферой камерной музыки, отдавая особое предпочтение фортепианным сочинениям. Для форте­пиано композитор написал четырнадцать сонат, свыше тридцати сказок, три цикла «Забытые мотивы», три новеллы, две им­провизации, три дифирамба, две элегии и ряд других пьес. Среди крупных форм — три концерта для фортепиано с оркестром и фортепианный квинтет.
Произведения Метнера отмечены глу­бокой содержательностью, философично­стью, серьезным, строгим строем чувств в сочетании с искренностью высказывания и романтической мечтательностью.
Стилистические принципы искусства Метнера откристаллизовались рано и оста­вались практически незыблемыми на про­тяжении всей жизни композитора. Мет­нер поэт-романтик, со светлым жизне­любивым приятием мира. Ему мало свой­ственны остродраматические конфликты, трагические, пессимистические концепции или подчеркнутая ироничность присущие многим сочинениям XX века.
Подлинной стихией Метнера оказалась лирика. Герой лучших его произведений — человек с мечтательной и возвышенной душой, способный пережить и вдохновен­ную юношескую любовь, и упоение радо­стями жизни, красотой природы. Особую неповторимость многим метнеровским ли­рическим образам придает легкая ска­зочность или элегический тон воспоми­наний.
Творческий и жизненный путь Метнера был сложным. Первую половину жизни он провел на родине, много сочинял, кон­цертировал, долгие годы состоял профес­сором Московской консерватории. С 1921 года продолжал свою деятельность ком­позитора и пианиста уже за рубежом. Его концертные программы включали не толь­ко собственные сочинения, но и Бетхове­на, Брамса, Шумана, Листа, Шопена, Рах­манинова. Начиная с консерваторских лет, он исполнял «Токкату» и «Крейслериану» Шумана. В бетховенский репертуар пиа­ниста входили Четвертый концерт, 32 ва­риации, сонаты соч. 53, 57, 90, виолон­чельная соната соч. 102, а также «Турец­кий марш» в переложении А. Рубинштейна и «Хор дервишей» в переложении К. Сен- Санса из музыки к пьесе А. Коцебу «Афин­ские развалины». Особенно Метнер лю­бил и исполнял на протяжении всей жиз­ни Четвертый концерт, к которому напи­сал две свои каденции, и Сонату «Аппас­сионата».
Из сочинений Шопена Николай Карло­вич вдохновенно интерпретировал Фанта­зию фа минор, баллады фа мажор и фа минор, полонезы ми бемоль минор и фа диез минор, все этюды соч. 10 и 25.
Хотя концертной эстрады в исполне­нии Метнера звучало сравнительно не­большое число произведений разных ав­торов, известно, что его «репертуар для себя» был весьма внушительным и включал фуги из «Хорошо темперированного кла­вира» и «Искусства фуги» Баха, многие сонаты Скарлатти, все прелюдии Шопена, «Карнавал» и «Новелетты» Шумана, этю­ды Листа и Рахманинова.
Неповторимость исполнительской ма­неры отличала Метнера-пианиста уже с первых его появлений на эстраде. Ректор и профессор Московской консерватории В. И. Сафонов, в классе которого Метнер формировался как пианист, говорил что молодому музыканту следовало бы при окончании консерватории присудить не золотую, а бриллиантовую медаль, если бы таковые существовали.
Метнера-пианиста выделяло своеоб­разное «жесткое» туше — ярко индивиду­альное качество его игры, тесно связан­ное с композиторской практикой исполни­теля. Философско-обобщенный строй му­зыки Метнера требовал особых средств вы­ражения и в исполнительстве. Ведь в его искусстве мысль часто преобладает над чувством, а «подтекст» иногда значит боль­ше, чем само «слово». Поэтому и моменты лирических откровений звучат необыкно­венно ярко, поэтично, приковывает к се­бе особое внимание. Метнеровское туше тонко охарактеризовала М. Шагинян: «У Метнера было своеобразное «туше», он отрицал мягкое, ласкающее, смазывающее прикосновение пальцев к клавишам — у него имелся свой взгляд на искусство фортепианной игры, своя школа пианизма и свой особый стиль, многим казавшийся жестким, суровым. Но... как этот суровый, аскетический удар умел «выматывать» уди­вительную глубину звука, шедшую, каза­лось, из самой сокровенной души инстру­мента, и как при таком «жестком» туше выигрывали внезапно нежно-лирические фразы его удивительных мелодий».
Будучи выдающимся пианистом XX ве­ка, Метнер ощущал органическую необ­ходимость взаимосвязи исполнительства и сочинения: «… я все чаще думаю, что, не будь я пианистом, мне бы и совсем не удалось изложить своих мыслей т.к. из­лагать их я могу только бессознательно, в непосредственном творческом кипении, т. е. импровизационно», — писал он в письме к брату.
Исполнительство было для художника необходимым завершающим моментом творческого процесса, позволяло «озву­чить» созданные им композиции. «Отсюда рождалась особая рельефность, выпук­лость каждого музыкального образа. «Иг­ру Метнера можно назвать скульптурной: в такой мере выпукло и отчетливо воспри­нимался каждый звук, извлеченный им из фортепианной клавиатуры, — писал уче­ник Метнера П. Васильев. — Каждая пье­са, исполненная им на фортепиано, при­обретала некий изумительный звуковой рельеф. Каждая музыкальная фраза воп­лощалась в определенное законченное движение, одухотворенное присущим ему ритмом. Все это вместе взятое придавало особую пластичность его игре».
В последние годы жизни Метнер запи­сал на грампластинки ряд особенно доро­гих ему сочинений. Этим исполнением композитор как бы завершил процесс их создания.
В фортепианном наследии Метнера пье­сы малой формы занимают значительное место. В них своеобразно претворена од­на из характернейших сторон музыкально­го романтизма — тесная связь с литера­турой и народной поэзией. Программные произведения (у Метнера преобладал тип обобщенной, а не конкретно-сюжетной программности) составили в эпоху расцве­та романтизма значительное направление; таковы многие пьесы Шумана, Шопена, Листа, Брамса, Грига.
В сочинениях Метнера образы мужест­венного скорбно-сурового плана встреча­ются не так часто. Наряду с Первым кон­цертом здесь можно указать на «Трагиче­скую сонату» соч. 39 № 5, отчасти на со­нату соч. 25 № 2, на сказки соч. 20 № 2, соч. 34 № 4, на первую часть фортепиан­ного квинтета. Одним из наиболее ранних образцов такого рода произведений яв­ляются «Два отрывка из трагедии» (соч. 7 № 2, 3). По силе эмоционального воз­действия эти короткие пьесы не уступают крупным работам Метнера. По поводу подчеркнутой экспрессивности второго от­рывка композитор писал, что в нем «бро­жения много». На экземпляре издания пьесы он отметил: «предчувствие рево­люции, сочинено в 1904 году перед пер­вой русской революцией (1905 г.)». Оба отрывка композитор постоянно исполнял в своих авторских концертах.
Третий концерт для фортепиано с ор­кестром (соч. 60) входит в круг поздних сочинений Метнера, написанных в послед­нее десятилетие его жизни (сюда же от­носятся Эпическая соната для скрипки и фортепиано, соч. 57, две пьесы для двух фортепиано, соч. 58, две элегии, соч. 59, восемь песен для голоса и фортепиано, соч. 61).
Первые наброски концерта были сде­ланы в 1941 году. В клавире сочинение за­кончено в феврале 1942 года, оркестров­ка завершена к июню 1943-го. Первое ав­торское исполнение состоялось 19 фев­раля 1944 года в симфоническом концер­те под управлением А. Боулта в лондон­ском Royal Albert Hall.
Никогда не теряя духовной связи с Родиной, Метнер чрезвычайно остро пе­реживал события Великой Отечественной войны, - Меня донельзя мучит положение нашей многострадальной Родины. Наде­юсь, что наш великий народ сумеет по­стоять за себя, за Родину и за свою вели­кую историческую и духовную культуру, — пишет Метнер в одном из писем 1941 го­да. — Мне очень трудно описать, какую пытку я переживаю из-за этого похода. Конечно, эта пытка качалась уже с 22 ию­ня (начало войны с Россией), но Москва переживается мною, как будто я нахожусь там, а не здесь». В этой связи очень по­казательно исполнение Метнером Третье­го концерта на вечере, организованном «в пользу объединенного комитета помо­щи Советскому Союзу» 5 июня 1944 года в Лондоне, где прозвучали также и дру­гие произведения русских и советских композиторов (Увертюра к «Руслану и Людмиле» Глинки, Сюита «Золотой век» Шостаковича, Четвертая симфония Чайков­ского).
Третий концерт назван Метнером «Бал­ладой» и имеет прямую программную связь с поэтической балладой Лермонто­ва «Русалка». Вот авторская программа Третьего концерта: «1-я часть связана с балладой Лермонтова «Русалка». Плывя по реке голубой, озаряема полной луной, Русалка поет о жизни на дне реки, о хру­стальных ее городах и о том, что там спит витязь «чужой стороны», который остает­ся «хладен и нем» к ее ласкам. На этом кончается (обрывается) баллада Лермон­това и 1-я часть концерта. Но в Интерлю­дии и Финале концерта лермонтовский витязь, который мне представляется оли­цетворением духа человеческого, усып­ленного чарами земной жизни («реки»), — витязь-дух постепенно пробуждается и запевает свою песнь, в конце (кода кон­церта) превращающуюся в гимн.»
Следуя этой программе, Метнер ри­сует яркую музыкальную картину. Веду­щие темы-образы не просто привлекают красотой и совершенством, но и застав­ляют неотступно следить за развитием «действия». Вот из спокойного движения струнных, изображающего спящую вод­ную гладь, постепенно рождается нето­ропливая, балладная основная тема кон­церта о которой Метнер писал: «Концерт назван балладой главным образом из-за повествовательного характера первого предложения, написанного в совершенно свободной форме с мелодией поэтиче­ского и романтического характера». Не­однократно возвращаясь, тема подвергает­ся различным образным трансформаци­ям — становится то сурово-насторожен­ной, то мягко-задумчивой, то шутливой, то гимнической.
Стремясь передать образную взаимо­связь тем, Метнер не обосабливает каж­дую часть концерта, а наоборот подчиня­ет их единой линии развития. Так, вторую часть — Интерлюдию — автор рассматри­вает только как введение к финалу, кото­рое должно «производить впечатление постепенно растущего героического духа». В коде сочинения возникает широкая зо­вущая тема Русалки — один из наиболее впечатляющих образов концерта. Тема Ру­салки и основная тема произведения зву­чат одновременно как гимнический апо­феоз любви.
Третий концерт посвящен индийскому магарадже — Джайа Гамарадже Уадиару, который по собственной инициативе и на свои средства основал в Лондоне «Об­щество имени Метнера», заказавшее фир­ме «His Master's voice» запись различных сочинений композитора в авторском ис­полнении.

Е.Долинская