5 дней
О сайте
Дивертисмент Белы’ Бартока — сочинение, приближающееся к масштабам симфонии — по силе и глубине обобщения, по яркости и динамичности образного решения. В этом смысле данную партитуру можно поставить в один ряд с двумя вершинными достижениями бартоковского симфонизма — с Музыкой для струнных, ударных и челесты (1937) и Концертом для оркестра (1943). Занимая промежуточное по времени между двумя названными опусами, Дивертисмент как бы продолжает линию Музыки для струнных и во многом подготавливает последний симфонический шедевр композитора.
Партитура Дивертисмента была написана Бартоком в необычайно короткий срок — за две недели августа 1939 года — по заказу Базельского камерного
оркестра и его руководителя дирижера Пауля Захера. Композитор работал в тихом Саанене, в окружении ослепительных альпийских пейзажей Швейцарии. Но радость общения с природой и бурный подъем творческих сил, переживаемый композитором, были в значительной мере отравлены тревожными думами о приближающейся войне. Этим, вероятно, и подсказано
драматургическое решение пьесы: в первой и третьей частях — утверждение народно-танцевальной стихии, выражающее безграничную веру в жизнь и преклонение перед творческим гением народа, в центральной медленной части — мотивы душевных смятений, трагических предчувствий. Чуткий художник уже тогда предвидел всю безмерность страданий, уготованных ему самому и миллионам его современников. Есть сведения, что Барток имел в виду предпослать второй части красноречиво звучащий эпиграф: «В темное будущее Европы». Это сюжетный центр пьесы, ее драматургическая вершина.
В отличие от Музыки для струнных и Сонаты для двух фортепиано, где сюжетное развитие подчинено бетховенской идее «от мрака к свету», здесь избран иной метод, встречавшийся ранее в «Контрастах» (а также во Втором фортепианном и Втором скрипичном концертах): две крайние части — энергичные и
жизнерадостные по настроению — разделены драматически обостренным Adagio. Вновь, как и в. некоторых прежних сочинениях, Барток избрал принцип тематической «арки»: главная и побочная партии финала представляют собой варианты двух основных тем первой части. Благодаря этому финал воспринимается как своего рода «варьированная реприза» первой части.
Дивертисмент написан для скромного струнного состава, что вполне соответствует излюбленной тенденции европейского симфонизма ХХ века: отказываясь от шумных эффектов и звуковых пряностей большого оркестра, композиторы стремятся ограничить себя скупостью однородных тембров, углубиться в безграничный мир чистой музыкальной мысли, незаглушенной внешними эффектами.
Барток, уже использовавший принцип камерного оркестра в Музыке для струнных, ударных и челесты, на этот раз ограничился лишь инструментами струнной группы (6 первых и 6 вторых скрипок, 4 альта, 4 виолончели и 2 контрабаса): но здесь этот состав применен чрезвычайно оригинально — в виде чередований оркестрового tutti с многократными выступлениями солистов.
Сольные высказывания скрипки, альта, виолончели в Дивертисменте то сопоставляются в подвижных диалогах-перекличках, то наслаиваются друг на друга в ажурных канонических проведениях, то выдвигаются на первый план в виде ведущей мелодии или небольшой виртуозной каденции. Частые противопоставления легких, нежных соло и грузного {tutti напоминают принцип старинного Concerto grosso (с той лишь особенностью, что сольные выступления сравнительно скупы и возникают чаще всего как скромные островки среди преобладающего tutti). Диалоги между многоголосным «струнным хором» и скромными инструментальными соло или камерным «ансамблем солистов» рождают особую рельефность звуковой. светотени.
Тончайшее мастерство в использовании тембровых возможностей струнных всюду выдает руку Бартока — автора прославленных струнных квартетов: здесь
и обилие разнообразных штрихов — от упругого pizzicato до сочного cantabile, и громадная градация динамических эффектов — от деликатнейшего pianissimo
до мощного оркестрового полнозвучия, и искусное применение засурдиненных и глиссандирующих тембров. Музыка то замыкается в камерные рамки струнного квартета (или квинтета), то вырастает до монументальных масштабов.
Новые качества бартоковского инструментализма, утвердившиеся уже ранее во Втором скрипичном концерте и сюите «Контрасты», обнаруживаются здесь с новой силой: мелодии — особенно в крайних частях — пластичны и национально самобытны, гармонии прозрачны и логичны, полифоническая ткань незамысловата. Автор больше не стремится обострять музыкальную атмосферу дикостью ударных ритмо-шумов или резкостью «варварских» созвучий.
С первых же празднично-плясовых звучаний и до вакхически буйной коды финала музыка рождает в представлении слушателя образ неугасимого народного веселья, способного устоять перед самыми страшными трагическими испытаниями. Барток вновь воскрешает светлые воспоминания о мадьярской и трансильванской деревне, о неприхотливом сельском быте, который он с таким наслаждением наблюдал в годы молодости.
Новое обращение к вечно живому источнику народного искусства одухотворяло мысль художника-патриота, помогало ему преодолеть чувство одиночества и страха перед надвигающейся катастрофой. Вместе с тем образный строй Дивертисмента отнюдь не сводится к романтически-народническому любованию деревенскими играми и плясками: кряжистая энергия народного танца многократно сменяется то хрупко утонченными лирическими отступлениями (в побочной партии первой части), то гневно протестующими возгласами и скорбными стенаниями (в Adagio), то в коде финала — проблесками добродушной насмешки.
Острота контрастных сопоставлений усиливается столкновениями самых различных тембровых и динамических пластов. Барток не отказывается от привычной для него нервной манеры высказывания, чуждой спокойному благодушию.
Так же, как и в «Контрастах» — а позднее и в Концерте для оркестра, — здесь представлен сложный сплав, различных национально-фольклорных элементов.
Типично венгерская интонационная сфера дает о себе знать в страстных наигрышах в духе вербункош (средний эпизод Adafio), в «цыганских» импровизациях солирующей скрипки (середина финала), в динамичных чардашных ритмах финала. Но вместе с тем Барток вновь и вновь пользуется столь излюбленными им элементами румынской народной музыки (ритмы
«хоры» и эффекты бесконечных ладовых «переменностей» в главной теме первой части). Ритмические каверзы, характерные для болгарских народных мелодий, вновь встречаются в «неправильных» ритмах первой части. Как всегда у Бартока, ладово-интонационные элементы, непосредственно заимствованные из фольклора, сочетаются (или сопоставляются) с сугубо индивидуальными стилистическими приемами.
В сравнении со струнными квартетами Бартока, в Дивертисменте значительно ослаблена роль полифонического развития. Однако и здесь композитор то и
дело обращается к имитационным перекличкам, к приемам инверсии, а в среднем разделе финала даже воздвигает строгую конструкцию фугато, резко
контрастирующую жанрово-танцевальным звучаниям всей части.
Первое исполнение Дивертисмента в Базеле, под управлением Пауля Захера (июль 1940 года), было последней европейской премьерой бартоковской музыки. Все последующие его опусы звучали уже в условиях эмиграции, на далекой американской земле.
По книге И. Нестьева «Бела Барток».
Москва, 1969 г.
* * *
Аргентинский композитор Альберто Хинастера — один из наиболее известных современных латиноамериканских композиторов. Его перу принадлежат произведения самых различных жанров: оперы и балеты, симфонические и камерно-инструментальные — сочинения, кантаты, песни и музыка к кинофильмам.
Творчество Хинастеры органически связано с народной музыкой Аргентины, нередко с индейской тематикой. И хотя в последних сочинениях композитор
все чаше использует сугубо современную технику письма, выработанную европейскими композиторами ХХ века, его музыка всегда остается ярко индивидуальной и самобытной. «Произведение, которое обращено только к рассудку, никогда не дойдет до сердца, — говорит Хинастера. — Мне кажется, что произведение искусства, независимо от его структуры, должно вызывать чувство взаимопонимания между публикой и художником. Если этого нет, то никакое объяснение не поможет публике понять внутреннее содержание
произведения».
Концерт для струнного оркестра, соч. 33 был заказан Национальным институтом культуры и изящных искусств Венесуэлы и впервые исполнен 14 мая 1966 года на III Межамериканском музыкальном фестивале в Каракасе филадельфийским оркестром под управлением Юджина Орманди. Это сочинение представляет собой свободную переработку отдельных частей Второго струнного квартета Хинастеры. Четыре части Концерта — Variazieni per i solisti, Scherzo fantastico, Adagio angoscioso и Finale furioso — демонстрируют присущее музыке Хинастеры сочетание безупречной композиционной техники и мелодической яркости, изобретательной колоритной инструментовки и фольклорного элемента, особенно. ощутимого в финале, некоторые темы которого родственны латиноамериканским индейским мелодиям.
***
Партитура Дивертисмента была написана Бартоком в необычайно короткий срок — за две недели августа 1939 года — по заказу Базельского камерного
оркестра и его руководителя дирижера Пауля Захера. Композитор работал в тихом Саанене, в окружении ослепительных альпийских пейзажей Швейцарии. Но радость общения с природой и бурный подъем творческих сил, переживаемый композитором, были в значительной мере отравлены тревожными думами о приближающейся войне. Этим, вероятно, и подсказано
драматургическое решение пьесы: в первой и третьей частях — утверждение народно-танцевальной стихии, выражающее безграничную веру в жизнь и преклонение перед творческим гением народа, в центральной медленной части — мотивы душевных смятений, трагических предчувствий. Чуткий художник уже тогда предвидел всю безмерность страданий, уготованных ему самому и миллионам его современников. Есть сведения, что Барток имел в виду предпослать второй части красноречиво звучащий эпиграф: «В темное будущее Европы». Это сюжетный центр пьесы, ее драматургическая вершина.
В отличие от Музыки для струнных и Сонаты для двух фортепиано, где сюжетное развитие подчинено бетховенской идее «от мрака к свету», здесь избран иной метод, встречавшийся ранее в «Контрастах» (а также во Втором фортепианном и Втором скрипичном концертах): две крайние части — энергичные и
жизнерадостные по настроению — разделены драматически обостренным Adagio. Вновь, как и в. некоторых прежних сочинениях, Барток избрал принцип тематической «арки»: главная и побочная партии финала представляют собой варианты двух основных тем первой части. Благодаря этому финал воспринимается как своего рода «варьированная реприза» первой части.
Дивертисмент написан для скромного струнного состава, что вполне соответствует излюбленной тенденции европейского симфонизма ХХ века: отказываясь от шумных эффектов и звуковых пряностей большого оркестра, композиторы стремятся ограничить себя скупостью однородных тембров, углубиться в безграничный мир чистой музыкальной мысли, незаглушенной внешними эффектами.
Барток, уже использовавший принцип камерного оркестра в Музыке для струнных, ударных и челесты, на этот раз ограничился лишь инструментами струнной группы (6 первых и 6 вторых скрипок, 4 альта, 4 виолончели и 2 контрабаса): но здесь этот состав применен чрезвычайно оригинально — в виде чередований оркестрового tutti с многократными выступлениями солистов.
Сольные высказывания скрипки, альта, виолончели в Дивертисменте то сопоставляются в подвижных диалогах-перекличках, то наслаиваются друг на друга в ажурных канонических проведениях, то выдвигаются на первый план в виде ведущей мелодии или небольшой виртуозной каденции. Частые противопоставления легких, нежных соло и грузного {tutti напоминают принцип старинного Concerto grosso (с той лишь особенностью, что сольные выступления сравнительно скупы и возникают чаще всего как скромные островки среди преобладающего tutti). Диалоги между многоголосным «струнным хором» и скромными инструментальными соло или камерным «ансамблем солистов» рождают особую рельефность звуковой. светотени.
Тончайшее мастерство в использовании тембровых возможностей струнных всюду выдает руку Бартока — автора прославленных струнных квартетов: здесь
и обилие разнообразных штрихов — от упругого pizzicato до сочного cantabile, и громадная градация динамических эффектов — от деликатнейшего pianissimo
до мощного оркестрового полнозвучия, и искусное применение засурдиненных и глиссандирующих тембров. Музыка то замыкается в камерные рамки струнного квартета (или квинтета), то вырастает до монументальных масштабов.
Новые качества бартоковского инструментализма, утвердившиеся уже ранее во Втором скрипичном концерте и сюите «Контрасты», обнаруживаются здесь с новой силой: мелодии — особенно в крайних частях — пластичны и национально самобытны, гармонии прозрачны и логичны, полифоническая ткань незамысловата. Автор больше не стремится обострять музыкальную атмосферу дикостью ударных ритмо-шумов или резкостью «варварских» созвучий.
С первых же празднично-плясовых звучаний и до вакхически буйной коды финала музыка рождает в представлении слушателя образ неугасимого народного веселья, способного устоять перед самыми страшными трагическими испытаниями. Барток вновь воскрешает светлые воспоминания о мадьярской и трансильванской деревне, о неприхотливом сельском быте, который он с таким наслаждением наблюдал в годы молодости.
Новое обращение к вечно живому источнику народного искусства одухотворяло мысль художника-патриота, помогало ему преодолеть чувство одиночества и страха перед надвигающейся катастрофой. Вместе с тем образный строй Дивертисмента отнюдь не сводится к романтически-народническому любованию деревенскими играми и плясками: кряжистая энергия народного танца многократно сменяется то хрупко утонченными лирическими отступлениями (в побочной партии первой части), то гневно протестующими возгласами и скорбными стенаниями (в Adagio), то в коде финала — проблесками добродушной насмешки.
Острота контрастных сопоставлений усиливается столкновениями самых различных тембровых и динамических пластов. Барток не отказывается от привычной для него нервной манеры высказывания, чуждой спокойному благодушию.
Так же, как и в «Контрастах» — а позднее и в Концерте для оркестра, — здесь представлен сложный сплав, различных национально-фольклорных элементов.
Типично венгерская интонационная сфера дает о себе знать в страстных наигрышах в духе вербункош (средний эпизод Adafio), в «цыганских» импровизациях солирующей скрипки (середина финала), в динамичных чардашных ритмах финала. Но вместе с тем Барток вновь и вновь пользуется столь излюбленными им элементами румынской народной музыки (ритмы
«хоры» и эффекты бесконечных ладовых «переменностей» в главной теме первой части). Ритмические каверзы, характерные для болгарских народных мелодий, вновь встречаются в «неправильных» ритмах первой части. Как всегда у Бартока, ладово-интонационные элементы, непосредственно заимствованные из фольклора, сочетаются (или сопоставляются) с сугубо индивидуальными стилистическими приемами.
В сравнении со струнными квартетами Бартока, в Дивертисменте значительно ослаблена роль полифонического развития. Однако и здесь композитор то и
дело обращается к имитационным перекличкам, к приемам инверсии, а в среднем разделе финала даже воздвигает строгую конструкцию фугато, резко
контрастирующую жанрово-танцевальным звучаниям всей части.
Первое исполнение Дивертисмента в Базеле, под управлением Пауля Захера (июль 1940 года), было последней европейской премьерой бартоковской музыки. Все последующие его опусы звучали уже в условиях эмиграции, на далекой американской земле.
По книге И. Нестьева «Бела Барток».
Москва, 1969 г.
* * *
Аргентинский композитор Альберто Хинастера — один из наиболее известных современных латиноамериканских композиторов. Его перу принадлежат произведения самых различных жанров: оперы и балеты, симфонические и камерно-инструментальные — сочинения, кантаты, песни и музыка к кинофильмам.
Творчество Хинастеры органически связано с народной музыкой Аргентины, нередко с индейской тематикой. И хотя в последних сочинениях композитор
все чаше использует сугубо современную технику письма, выработанную европейскими композиторами ХХ века, его музыка всегда остается ярко индивидуальной и самобытной. «Произведение, которое обращено только к рассудку, никогда не дойдет до сердца, — говорит Хинастера. — Мне кажется, что произведение искусства, независимо от его структуры, должно вызывать чувство взаимопонимания между публикой и художником. Если этого нет, то никакое объяснение не поможет публике понять внутреннее содержание
произведения».
Концерт для струнного оркестра, соч. 33 был заказан Национальным институтом культуры и изящных искусств Венесуэлы и впервые исполнен 14 мая 1966 года на III Межамериканском музыкальном фестивале в Каракасе филадельфийским оркестром под управлением Юджина Орманди. Это сочинение представляет собой свободную переработку отдельных частей Второго струнного квартета Хинастеры. Четыре части Концерта — Variazieni per i solisti, Scherzo fantastico, Adagio angoscioso и Finale furioso — демонстрируют присущее музыке Хинастеры сочетание безупречной композиционной техники и мелодической яркости, изобретательной колоритной инструментовки и фольклорного элемента, особенно. ощутимого в финале, некоторые темы которого родственны латиноамериканским индейским мелодиям.
***