5 дней
О сайте
Сторона 1
1.Долго ль мне... (Т. Островская — А. Пушкин) — 1.53
2.Давай поедем в город (С. Никитин — Д. Самойлов) — 2.28
3.Романс (С. Никитин — Д. Самойлов) — 2.33
4.Диалог у новогодней елки (С. Никитин — Ю. Левитанский) — 2.36
5.Батальное полотно (Б. Окуджава) — 2.20
6.На фоне Пушкина (Б. Окуджава) — 2.34
7.Два сонных яблока (Т. Островская — О. Мандельштам) — 2.32
Сторона 2
8.19 октября (В. Дашкевич — Ю. Ким) — 3.23
9.Мы похоронены где-то... (А. Галич) — 5.06
10.Как мне странно... (А. Галич) — 3.23
11.Когда я вернусь (А. Галич) — 2.43
12.Наполним музыкой сердца (Ю. Визбор) — 2.58
13.Да, мой любимый... (Ю. Визбор) — 3.51
Валентин Никулин, пение
Сергей Никитин, гитара (1 — 7)
Алексей Кузнецов, гитара (8 — 13)
Звукорежиссер А. Самовер
Редактор Е. Платонов
Художник В. Волегов
Аннотация Аркадий Петров
Фото из архива
Запись 1989 г.
На этой пластинке каждый услышит свое — в зависимости от того, к какому поколению он принадлежит. Те, чья молодость совпала с военными бедами и не менее трагическими до- и послевоенными — с их ночными звонками, таинственными исчезновениями людей, поисками то шпионов, то космополитов,— задохнутся от точности, горечи и гордости галичевских строк. И эти же строки — нет, не пропетые, через собственные жизнь и мироощущение пропущенные исполнителем — актером театра «Современник» Валентином Никулиным,— заставят, не сомневаюсь, вновь и вновь ставить иглу проигрывателя на отметку с песнями Александра Галича сегодняшних молодых, не без внутреннего сопротивления и недоверчивости открывающих для себя трагические страницы отечественной истории. Конечно, и до них через твердолобую категоричность (но оттого же и заманчивость) запретов доходили галичевские песни. Но даже на ходящих по рукам кассетах редко встречались не социально-сатирические, а эти, исторически и политически заостренного содержания песни. Именно их не мог не выбрать для своего нового диска Валентин Никулин, как человек своего времени, своего поколения. Оттого станет этот диск долгожданной радостью прежде всего для людей, окрещенных «шестидесятниками», чья юность и хрущевская оттепель совпали во времени. Из того же периода — молодой «Современник», его молодой главный режиссер, не знающий, что еще многие годы ему предстоит упорно и зло сражаться с инстанциями, отстаивая то шварцевского «Голого короля», то шатровских «Большевиков», и от которых он так и не смог защитить самый первый премьерный спектакль — «Матросскую тишину» Александра Галича, в котором Валентин Никулин должен был играть одну из ролей.
Там же, в «Современнике», в перерыве между репетициями Никулин, аккомпанируя себе на рояле, напел коллегам странные, царапающие душу песни. Он услышал их несколькими днями раньше в «Артистическом кафе», куда затащил его драматург Александр Свободин, сказав, что «будет петь Окуджава». Кто это такой, Никулин понятия не имел, но с того дня дружен с поэтом и поет для себя и в своих вечерах-концертах Окуджаву с одобрения Окуджавы, который, как известно, пристрастно и ревниво относится к своим стихам и песням в чужом исполнении.
И была дружба еще с одним талантливым, веселым человеком, не подозревающим, что станет классиком бардовской песни и умрет сравнительно молодым, в возрасте пятидесяти лет,— с Юрием Визбором. И продолжается дружба (жаль только, что жизнь бросает в разные стороны, и так редки встречи) с поэтами Давидом Самойловым и Юрием Левитанским. Они, как и Окуджава с Галичем, постарше, прошли фронт, а Никулин в войну был подростком, но все равно они все — «шестидесятники». Так же, в общем, как и встретивший XX съезд мальчишкой Сергей Никитин, почтительно называющий Никулина «мэтром», хотя сам уже давно такой же мэтр. И замечательный джазовый виртуоз, внук расстрелянного в 1937 году маршала Егорова Алексей Кузнецов, начавший свою музыкальную карьеру в годы, печально знаменитые фразой «Сегодня парень любит джаз, а завтра родину продаст». Парадокс — но и это были годы первой оттепели... Не через железный, слава богу, занавес, но и не через пластинки и телетрансляции дошли до нас и поразили в самое сердце рожденных уже после войны мальчишек и девчонок песни их ровесников из Ливерпуля. Татьяна Островская — тогда еще совсем не композитор — тоже была в числе пораженных их творчеством. «Битлз» для нее так и остались прекрасным знаком того времени. А романсы на стихи Пушкина и Мандельштама она писала специально для Никулина, в расчете на его вкус и индивидуальность.
Собственно, никулинская — неповторимая — индивидуальность, многолетняя, из шестидесятых идущая любовь к актерскому и музыкальному таланту, человеческая и художественная личность умного, доброго, интеллигентного Вали Никулина и свела на пластинке всех, в том числе и автора этих строк, людей живых и, увы ушедших, названных в короткой аннотации. У всех у нас ностальгия по шестидесятым. Мы никогда не скрывали ее, теряя надежду и вновь надеясь, что когда-нибудь вера и правда тех лет вернут свое. Такие времена настали, и потому стала возможной такая — именно такая! — пластинка Валентина Никулина.
Аркадий Петров
1.Долго ль мне... (Т. Островская — А. Пушкин) — 1.53
2.Давай поедем в город (С. Никитин — Д. Самойлов) — 2.28
3.Романс (С. Никитин — Д. Самойлов) — 2.33
4.Диалог у новогодней елки (С. Никитин — Ю. Левитанский) — 2.36
5.Батальное полотно (Б. Окуджава) — 2.20
6.На фоне Пушкина (Б. Окуджава) — 2.34
7.Два сонных яблока (Т. Островская — О. Мандельштам) — 2.32
Сторона 2
8.19 октября (В. Дашкевич — Ю. Ким) — 3.23
9.Мы похоронены где-то... (А. Галич) — 5.06
10.Как мне странно... (А. Галич) — 3.23
11.Когда я вернусь (А. Галич) — 2.43
12.Наполним музыкой сердца (Ю. Визбор) — 2.58
13.Да, мой любимый... (Ю. Визбор) — 3.51
Валентин Никулин, пение
Сергей Никитин, гитара (1 — 7)
Алексей Кузнецов, гитара (8 — 13)
Звукорежиссер А. Самовер
Редактор Е. Платонов
Художник В. Волегов
Аннотация Аркадий Петров
Фото из архива
Запись 1989 г.
На этой пластинке каждый услышит свое — в зависимости от того, к какому поколению он принадлежит. Те, чья молодость совпала с военными бедами и не менее трагическими до- и послевоенными — с их ночными звонками, таинственными исчезновениями людей, поисками то шпионов, то космополитов,— задохнутся от точности, горечи и гордости галичевских строк. И эти же строки — нет, не пропетые, через собственные жизнь и мироощущение пропущенные исполнителем — актером театра «Современник» Валентином Никулиным,— заставят, не сомневаюсь, вновь и вновь ставить иглу проигрывателя на отметку с песнями Александра Галича сегодняшних молодых, не без внутреннего сопротивления и недоверчивости открывающих для себя трагические страницы отечественной истории. Конечно, и до них через твердолобую категоричность (но оттого же и заманчивость) запретов доходили галичевские песни. Но даже на ходящих по рукам кассетах редко встречались не социально-сатирические, а эти, исторически и политически заостренного содержания песни. Именно их не мог не выбрать для своего нового диска Валентин Никулин, как человек своего времени, своего поколения. Оттого станет этот диск долгожданной радостью прежде всего для людей, окрещенных «шестидесятниками», чья юность и хрущевская оттепель совпали во времени. Из того же периода — молодой «Современник», его молодой главный режиссер, не знающий, что еще многие годы ему предстоит упорно и зло сражаться с инстанциями, отстаивая то шварцевского «Голого короля», то шатровских «Большевиков», и от которых он так и не смог защитить самый первый премьерный спектакль — «Матросскую тишину» Александра Галича, в котором Валентин Никулин должен был играть одну из ролей.
Там же, в «Современнике», в перерыве между репетициями Никулин, аккомпанируя себе на рояле, напел коллегам странные, царапающие душу песни. Он услышал их несколькими днями раньше в «Артистическом кафе», куда затащил его драматург Александр Свободин, сказав, что «будет петь Окуджава». Кто это такой, Никулин понятия не имел, но с того дня дружен с поэтом и поет для себя и в своих вечерах-концертах Окуджаву с одобрения Окуджавы, который, как известно, пристрастно и ревниво относится к своим стихам и песням в чужом исполнении.
И была дружба еще с одним талантливым, веселым человеком, не подозревающим, что станет классиком бардовской песни и умрет сравнительно молодым, в возрасте пятидесяти лет,— с Юрием Визбором. И продолжается дружба (жаль только, что жизнь бросает в разные стороны, и так редки встречи) с поэтами Давидом Самойловым и Юрием Левитанским. Они, как и Окуджава с Галичем, постарше, прошли фронт, а Никулин в войну был подростком, но все равно они все — «шестидесятники». Так же, в общем, как и встретивший XX съезд мальчишкой Сергей Никитин, почтительно называющий Никулина «мэтром», хотя сам уже давно такой же мэтр. И замечательный джазовый виртуоз, внук расстрелянного в 1937 году маршала Егорова Алексей Кузнецов, начавший свою музыкальную карьеру в годы, печально знаменитые фразой «Сегодня парень любит джаз, а завтра родину продаст». Парадокс — но и это были годы первой оттепели... Не через железный, слава богу, занавес, но и не через пластинки и телетрансляции дошли до нас и поразили в самое сердце рожденных уже после войны мальчишек и девчонок песни их ровесников из Ливерпуля. Татьяна Островская — тогда еще совсем не композитор — тоже была в числе пораженных их творчеством. «Битлз» для нее так и остались прекрасным знаком того времени. А романсы на стихи Пушкина и Мандельштама она писала специально для Никулина, в расчете на его вкус и индивидуальность.
Собственно, никулинская — неповторимая — индивидуальность, многолетняя, из шестидесятых идущая любовь к актерскому и музыкальному таланту, человеческая и художественная личность умного, доброго, интеллигентного Вали Никулина и свела на пластинке всех, в том числе и автора этих строк, людей живых и, увы ушедших, названных в короткой аннотации. У всех у нас ностальгия по шестидесятым. Мы никогда не скрывали ее, теряя надежду и вновь надеясь, что когда-нибудь вера и правда тех лет вернут свое. Такие времена настали, и потому стала возможной такая — именно такая! — пластинка Валентина Никулина.
Аркадий Петров