4 дня
О сайте
Имя Александра Константиновича Глазунова принадлежит к числу наиболее славных и дорогих в истории отечественной культуры. Одареннейший ученик Н. А. Римского-Корсакова, смолоду заявивший о себе как о серьезном композиторе, человек поразительных способностей, энергичный и справедливый глава Петербургской — Петроградской — Ленинградской консерватории, мудрый, добрый и требовательный наставник молодежи, Глазунов остался в памяти людей как личность уникальная, незаурядная, выдающаяся.
Глазунов-композитор — прежде всего мастер крупной формы. Автор восьми симфоний, он вокальным жанрам явно предпочитал инструментальные, операм — балеты (необходимо назвать три его великолепные партитуры — «Раймонду», «Времена года», «Испытание Дамиса, или Барышня-служанка»). Однако, тяготея больше к струнным квартетам или фортепианным пьесам, Глазунов не мог совсем миновать столь характерного для всей русской школы камерного жанра, как романс. Романсу уделили место в своем наследии практически все современники Глазунова (Скрябин — лишь исключение, подтверждающее правило). Они ценили в романсе его связь с поэзией, способность передать глубокие эмоциональные переживания, сложные настроения, неуловимо-тонкие нюансы в движении человеческой души, волнующее чувство сопричастности мирозданию, единства с природой. Не обошел жанр романса и Глазунов.
Первые опыты относятся еще к детским годам, как известно, чрезвычайно плодотворным у этого мастера. Основой ранних романсов послужила поэзия Пушкина и Лермонтова. В возрасте 15-ти лет Глазунов сочинил романс «Не пой, красавица, при мне», с вполне развернутой фортепианной партией, заставляющей вспомнить страницы «Хованщины» Мусоргского. Два года спустя, в 1882 году появились еще один пушкинский «испанский» романс «Ночной зефир», весьма тщательно стилизованный, а также «Песни мои ядовиты» (перевод из Г. Гейне) и 66-й сонет В. Шекспира. Имена и Шекспира (Сонет 147), и Гейне (посвященный Д. Стасову романс «Когда гляжу тебе в глаза») встречаются и в более позднем романсовом творчестве Глазунова, если можно назвать таковым соч. 4. В этот же opus 4 входит и посвященная Г. Дютшу «Арабская мелодия», как бы воспроизводящая восточные наигрыши.
Особым предпочтением пользовался у Глазунова Пушкин. «Драгоценной жемчужиной» принято считать два пушкинских романса, соч. 27 — «В крови горит» («Восточная песня») и «Что смолкнул веселия глас» («Вакхическая песня»). Здесь наиболее явно видна близость Глазунова пушкинско-глинкинской традиции в отечественной культуре, что и определило гармоничность и стройность его искусства, благородство, спокойную уверенность и величавость. «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»—этому призыву постоянно следовал Глазунов. Жизнелюбие, полнокровное, здоровое мироощущение присущи «Восточному романсу». Столь же оптимистично «Сновидение». Культ дружбы, атмосферы приподнятости, непринужденности царит в «Застольной песне» («Кубок янтарный полон давно»). Излюбленные Пушкиным и Глинкой итальянские мотивы проглядывают в изящном романсе «Близ мест, где царствует Венеция златая», навеянном итальянской песенностью, баркароль-ным ритмом. Глазунов часто использовал бытовые жанры — вальса, мазурки, баркаролы. В «Желании» («Медлительно влекутся дни мои»)— это элегия. И, напротив, «романсом-стихотворением» называли критики прелестную «Нереиду», посвященную М. Чупрынникову.
Opus 60, кроме пушкинских стихотворений, содержит и одно, принадлежащее А. Майкову («Жизнь еще передо мною»). Среди глазуновских авторов встречаются и Н. Некрасов, и А. Кольцов (например, посвященный А. Молас «Соловей»), и один из основных авторов поэтических текстов в романсах, соч. 59 Аполлон Коринфский («Если хочешь любить», из Петрарки — «Жили мы у подножья холмов» и «Когда твои глаза»).
Всей музыке Глазунова в целом свойственны возвышенность, чистота, целомудрие. Эти качества придали особое обаяние в общем-то негромкому и скромному романсовому творчеству замечательного композитора. Возможно, не все тут равноценно в художественном отношении, не все может сравниться с глазуновскими балетными и симфоническими шедеврами, стать в один ряд со знаменитым романсом Нины из музыки к лермонтовскому «Маскараду» (спектакль Александринского театра, постановка Вс. Мейерхольда, декорации и костюмы А. Головина). И все же для полноты картины и ради исторической справедливости необходимо вглядеться и в это ответвление магистральной линии русского романсового искусства.
Доброго слова заслуживает записавший предлагаемую пластинку (совместно со своим давним партнером пианисткой Мариной Мишук) известный ленинградский певец Константин Плужников. Не первый год этот музыкант, солист Академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова, доцент Ленинградской консерватории ведет свою разностороннюю просветительскую деятельность. Он не довольствуется исполнением многих партий тенорового репертуара на оперной сцене, активно участвует в концертном исполнении опер на филармонической эстраде, в записи опер на телевидении. Плужников — непременный участник исполнения крупных хоровых произведений, один из пропагандистов современного композиторского творчества.
Важную страницу в исполнительстве Плужникова составляет целенаправленная работа по подготовке своего рода антологии русского романса XVIII —XX веков. Им уже созданы специальные пластинки-монографии, посвященные песням и романсам Козловского, Алябьева, Танеева, Аренского, Гречанинова, Метнера. Находятся в стадии подготовки монографии Верстовского, Ипполитова-Иванова, Кюи, Ляпунова.
Плужников и сам проводит исследовательскую работу, изучая не только опубликованные сборники, но и рукописи, хранящиеся в архивах и библиотеках. Работа над романсами Глазунова также была связана с поисками: в рукописном отделе Ленинградской консерватории им обнаружены и переписаны «Песни мои ядовиты» и 66-й сонет Шекспира, в рукописном отделе Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина — относящиеся к тем же ранним временам «Не пой, красавица» и «Ночной зефир».
Э. Барутчева
Глазунов-композитор — прежде всего мастер крупной формы. Автор восьми симфоний, он вокальным жанрам явно предпочитал инструментальные, операм — балеты (необходимо назвать три его великолепные партитуры — «Раймонду», «Времена года», «Испытание Дамиса, или Барышня-служанка»). Однако, тяготея больше к струнным квартетам или фортепианным пьесам, Глазунов не мог совсем миновать столь характерного для всей русской школы камерного жанра, как романс. Романсу уделили место в своем наследии практически все современники Глазунова (Скрябин — лишь исключение, подтверждающее правило). Они ценили в романсе его связь с поэзией, способность передать глубокие эмоциональные переживания, сложные настроения, неуловимо-тонкие нюансы в движении человеческой души, волнующее чувство сопричастности мирозданию, единства с природой. Не обошел жанр романса и Глазунов.
Первые опыты относятся еще к детским годам, как известно, чрезвычайно плодотворным у этого мастера. Основой ранних романсов послужила поэзия Пушкина и Лермонтова. В возрасте 15-ти лет Глазунов сочинил романс «Не пой, красавица, при мне», с вполне развернутой фортепианной партией, заставляющей вспомнить страницы «Хованщины» Мусоргского. Два года спустя, в 1882 году появились еще один пушкинский «испанский» романс «Ночной зефир», весьма тщательно стилизованный, а также «Песни мои ядовиты» (перевод из Г. Гейне) и 66-й сонет В. Шекспира. Имена и Шекспира (Сонет 147), и Гейне (посвященный Д. Стасову романс «Когда гляжу тебе в глаза») встречаются и в более позднем романсовом творчестве Глазунова, если можно назвать таковым соч. 4. В этот же opus 4 входит и посвященная Г. Дютшу «Арабская мелодия», как бы воспроизводящая восточные наигрыши.
Особым предпочтением пользовался у Глазунова Пушкин. «Драгоценной жемчужиной» принято считать два пушкинских романса, соч. 27 — «В крови горит» («Восточная песня») и «Что смолкнул веселия глас» («Вакхическая песня»). Здесь наиболее явно видна близость Глазунова пушкинско-глинкинской традиции в отечественной культуре, что и определило гармоничность и стройность его искусства, благородство, спокойную уверенность и величавость. «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»—этому призыву постоянно следовал Глазунов. Жизнелюбие, полнокровное, здоровое мироощущение присущи «Восточному романсу». Столь же оптимистично «Сновидение». Культ дружбы, атмосферы приподнятости, непринужденности царит в «Застольной песне» («Кубок янтарный полон давно»). Излюбленные Пушкиным и Глинкой итальянские мотивы проглядывают в изящном романсе «Близ мест, где царствует Венеция златая», навеянном итальянской песенностью, баркароль-ным ритмом. Глазунов часто использовал бытовые жанры — вальса, мазурки, баркаролы. В «Желании» («Медлительно влекутся дни мои»)— это элегия. И, напротив, «романсом-стихотворением» называли критики прелестную «Нереиду», посвященную М. Чупрынникову.
Opus 60, кроме пушкинских стихотворений, содержит и одно, принадлежащее А. Майкову («Жизнь еще передо мною»). Среди глазуновских авторов встречаются и Н. Некрасов, и А. Кольцов (например, посвященный А. Молас «Соловей»), и один из основных авторов поэтических текстов в романсах, соч. 59 Аполлон Коринфский («Если хочешь любить», из Петрарки — «Жили мы у подножья холмов» и «Когда твои глаза»).
Всей музыке Глазунова в целом свойственны возвышенность, чистота, целомудрие. Эти качества придали особое обаяние в общем-то негромкому и скромному романсовому творчеству замечательного композитора. Возможно, не все тут равноценно в художественном отношении, не все может сравниться с глазуновскими балетными и симфоническими шедеврами, стать в один ряд со знаменитым романсом Нины из музыки к лермонтовскому «Маскараду» (спектакль Александринского театра, постановка Вс. Мейерхольда, декорации и костюмы А. Головина). И все же для полноты картины и ради исторической справедливости необходимо вглядеться и в это ответвление магистральной линии русского романсового искусства.
Доброго слова заслуживает записавший предлагаемую пластинку (совместно со своим давним партнером пианисткой Мариной Мишук) известный ленинградский певец Константин Плужников. Не первый год этот музыкант, солист Академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова, доцент Ленинградской консерватории ведет свою разностороннюю просветительскую деятельность. Он не довольствуется исполнением многих партий тенорового репертуара на оперной сцене, активно участвует в концертном исполнении опер на филармонической эстраде, в записи опер на телевидении. Плужников — непременный участник исполнения крупных хоровых произведений, один из пропагандистов современного композиторского творчества.
Важную страницу в исполнительстве Плужникова составляет целенаправленная работа по подготовке своего рода антологии русского романса XVIII —XX веков. Им уже созданы специальные пластинки-монографии, посвященные песням и романсам Козловского, Алябьева, Танеева, Аренского, Гречанинова, Метнера. Находятся в стадии подготовки монографии Верстовского, Ипполитова-Иванова, Кюи, Ляпунова.
Плужников и сам проводит исследовательскую работу, изучая не только опубликованные сборники, но и рукописи, хранящиеся в архивах и библиотеках. Работа над романсами Глазунова также была связана с поисками: в рукописном отделе Ленинградской консерватории им обнаружены и переписаны «Песни мои ядовиты» и 66-й сонет Шекспира, в рукописном отделе Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина — относящиеся к тем же ранним временам «Не пой, красавица» и «Ночной зефир».
Э. Барутчева