2 дня
О сайте
Во время Первого всесоюзного конкурса артистов эстрады, который проходил в Москве в 1939 году, председатель жюри И. Дунаевский и его заместитель Л. Утесов тайком ото всех затеяли игру.
— На сколько? — спрашивал один из них, когда очередной конкурсант появлялся на сцене. Другой, взвесив только ему ведомые обстоятельства, отвечал: «на год», «на три года» и т. п. Это была попытка угадать срок, за время которого зритель не утратит подлинного интереса к артисту.
И вот перед жюри предстала Клавдия Шульженко.
— На сколько? — обратился Дунаевский к Утесову.
— Надолго! — ответил Леонид Осипович.
Позже, тридцать лет спустя, вспоминая конкурсные выступления, Утесов говорил: «Шульженко мы хорошо знали и любили, верили в ее успех и радовались тому, как ее встречает публика. Правда, признаюсь, в те годы я не думал, что певица выдержит самый трудный экзамен — испытание временем. И как выдержит! Сегодня Шульженко— звезда международного класса!..»
Петь со сцены Шульженко начала еще тогда, когда 17-летней девушкой, вступив в труппу Харьковского драматического театра, она и не помышляла о певческой карьере. Руководитель театра, известный режиссер Николай Николаевич Синельников, обративший внимание на прозрачный и чрезвычайно гибкий голос юной Шульженко, говорил ей: «Помни, ты — актриса! Ты должна играть песню, играть, как играют спектакль, — с той разницей, что ты будешь единственной исполнительницей всех ролей. Это трудно, но лучшие певцы на Руси всегда были настоящими актерами».
Этому завету Шульженко осталась верна всегда: и тогда, когда, приехав в Ленинград в 1928 году, начала выступать в эстрадных концертах, что давались перед сеансами в кинотеатрах, и когда год спустя стала солисткой Мюзик-холла, и когда во второй половине 30-х годов ее пригласил в свой оркестр знаменитый трубач и дирижер Яков Скоморовский.
Постепенно сложился самобытный стиль Шульженко-певицы. Не изменяя высокому званию актрисы, Шульженко сосредоточила сферу своих интересов на лирике: встречи, расставания, воспоминания, радости и печали, что приносит настоящее чувство, способность любить и быть любимой, хранить верность. При этом певица пела о чувствах ярких и больших, утверждая право и необходимость жить именно такими эмоциями. Оттого в ее песнях не было места пессимизму — для лирической героини Шульженко любовь, даже не находящая ответа, — счастье, позволяющее жить насыщенно и полноценно.
В песнях, спетых Шульженко, дистанция между исполнительницей и ее героиней сокращалась до предела, для многих слушателей сценический образ певицы совпадал с личностью последней. Этому способствовала и форма, к которой прибегала Шульженко: подавляющее большинство ее песен исполнялись от «первого лица» и были монологами, рассказами о себе, «мыслями вслух», носили чаще всего исповедальный характер. И вне зависимости от того, была ли ее героиня нашей соотечественницей или зарубежной Челитой, песни Шульженко ярко зафиксировали мироощущение современников.
С началом Великой Отечественной войны Шульженко надела солдатскую шинель — добровольцем вступила в ряды Советской Армии, чтобы внести свой вклад в борьбу с фашизмом. С той поры границы ее лирики значительно расширились — теме солдатской дружбы, рожденной в боях, любви к родной земле, за освобождение которой сражался советский воин, певица навсегда сохранила верность.
По существу, в каждой песне, вне зависимости от того, когда она спета, Шульженко рассказывала «о времени и о себе», о своей стране, народе, с которыми она жила одной жизнью.
Первая пластинка «Памяти Клавдии Шульженко» включает произведения, исполненные певицей в 30 — 40-е годы.
Программа открывается песней «Силуэт», которой Шульженко дебютировала на эстраде. Мелодия слоуфокса Джонстона «Только один шанс» была обработана для дебютантки начинающим в ту пору композитором Юлием Мейтусом; стихи, вобравшие всю традиционно-романтическую атрибутику, написал коллега по драматической сцене и поэт по совместительству Евгений Брейтигам. Шульженко записала «Силуэт» почти десять лет спустя после его премьеры — в 1936 году в студии Фабрики грампластинок Ленинградского областного отдела местной промышленности. Партию рояля исполнил Михаил Корик, с которым певица в те годы часто выступала.
Одно из самых популярных танго польского композитора Юрия Петербургского в 30-е годы получило в нашей стране известность в различных вариантах: в джазе Александра Цфасмана оно называлось «Утомленное солнце», в джаз-квартете Александра Рязанова — «Листья падают с клена». Шульженко первой (в 1936 году) записала на пластинку это произведение, названное поэтессой Астой Галла «Песня о юге».
На мелодию песни Фернандеса «Сеилито линдо» («Доброе сердце») в обработке М. Феркельмана молодой поэт Н. Лабковский написал стихи, получившие название «Челита». Шульженко впервые исполнила" этот вальс с джаз-оркестром Якова Скоморовского, в инструментовке Ильи Жака, завоевав невиданный до того успех. Для тысяч слушателей знакомство с творчеством Шульженко началось именно с «Челиты».
Илье Жаку принадлежит аранжировка и песни С. Тартаковского на стихи М. Исаковского «Девушка, прощай», написанной по горячим следам развернувшегося в конце 30-х годов движения — «Девушки — на Дальний Восток!». Как и «Челиту», Шульженко записала эту песню в 1939 году на Экспериментальной фабрике грампластинок Управления по делам искусств при Ленинградском облисполкоме незадолго до открытия Первого всесоюзного конкурса артистов эстрады. Оба произведения, прозвучав на этом творческом состязании, принесли певице звание лауреата.
Шуточную песню «О любви не говори», в которой ярко проявилась склонность Шульженко к легкой иронии и мягкому юмору, певица впервые исполнила в 1940 году, после того, как начала выступать с Ленинградским джаз-оркестром под управлением Алексея Семенова. Художественными руководителями коллектива стали К. Шульженко и В. Коралли, известный чтец и куплетист. Содружество с этим ансамблем продолжалось почти шесть лет, включая самые трудные годы войны.
История возникновения песни «Мама» необычна: композитор Модест Табачников сочинил для кинокомедии «Приключения Корзинки ной» мелодию, услышав которую задолго до премьеры фильма, поэт Григорий Гридов написал стихи о материнской преданности, нежности и ласке. Исполненный в скором времени Шульженко, этот лирический монолог-исповедь на долгие годы вошел в ее репертуар, завоевав огромный успех и стойкую любовь слушателей. На пластинке воспроизводится первый, наиболее ранний вариант записи песни.
С джазом Алексея Семенова в начале 1941 года певица спела шуточную песенку-фокстрот «Курносый», одно из первых произведений, написанных специально для Шульженко композитором Борисом Фоминым, ставшим постоянным автором исполнительницы. Песенке «Курносый», пронизанная веселой улыбкой и безмятежным настроением, оказалась последней предвоенной записью певицы.
Следующие четыре песни впервые были исполнены в театрализованном представлении «Города-герои», поставленном Михаилом Яншиным. «Давай закурим» входила в эпизод, посвященный защите Севастополя, «Мы из Одессы моряки» и «Не скрывай» звучали в картине, рассказывающей об обороне Одессы, «Моя тень» исполнялась в .сцене о героических днях несломившегося Ленинграда. Все эти песни записаны в 1943 году, вскоре после московской премьеры «Городов-героев», которая была приурочена к 25-й годовщине Советской Армии.
17 февраля 1945 года Шульженко записала шуточную песню Аркадия Островского «Срочный поцелуй» — одно из первых произведений музыканта, начинавшего тогда свою композиторскую карьеру.
ГЛЕБ СКОРОХОДОВ
При составлении программы были использованы пластинки и матрицы, хранящиеся в Государственном архиве звукозаписей, а также переписи с обычных пластинок из собрания коллекционеров В. Марковского из Винницы, Б. Метлицкого и Р. Таланкина из Ленинграда, которым Студия выражает благодарность.
— На сколько? — спрашивал один из них, когда очередной конкурсант появлялся на сцене. Другой, взвесив только ему ведомые обстоятельства, отвечал: «на год», «на три года» и т. п. Это была попытка угадать срок, за время которого зритель не утратит подлинного интереса к артисту.
И вот перед жюри предстала Клавдия Шульженко.
— На сколько? — обратился Дунаевский к Утесову.
— Надолго! — ответил Леонид Осипович.
Позже, тридцать лет спустя, вспоминая конкурсные выступления, Утесов говорил: «Шульженко мы хорошо знали и любили, верили в ее успех и радовались тому, как ее встречает публика. Правда, признаюсь, в те годы я не думал, что певица выдержит самый трудный экзамен — испытание временем. И как выдержит! Сегодня Шульженко— звезда международного класса!..»
Петь со сцены Шульженко начала еще тогда, когда 17-летней девушкой, вступив в труппу Харьковского драматического театра, она и не помышляла о певческой карьере. Руководитель театра, известный режиссер Николай Николаевич Синельников, обративший внимание на прозрачный и чрезвычайно гибкий голос юной Шульженко, говорил ей: «Помни, ты — актриса! Ты должна играть песню, играть, как играют спектакль, — с той разницей, что ты будешь единственной исполнительницей всех ролей. Это трудно, но лучшие певцы на Руси всегда были настоящими актерами».
Этому завету Шульженко осталась верна всегда: и тогда, когда, приехав в Ленинград в 1928 году, начала выступать в эстрадных концертах, что давались перед сеансами в кинотеатрах, и когда год спустя стала солисткой Мюзик-холла, и когда во второй половине 30-х годов ее пригласил в свой оркестр знаменитый трубач и дирижер Яков Скоморовский.
Постепенно сложился самобытный стиль Шульженко-певицы. Не изменяя высокому званию актрисы, Шульженко сосредоточила сферу своих интересов на лирике: встречи, расставания, воспоминания, радости и печали, что приносит настоящее чувство, способность любить и быть любимой, хранить верность. При этом певица пела о чувствах ярких и больших, утверждая право и необходимость жить именно такими эмоциями. Оттого в ее песнях не было места пессимизму — для лирической героини Шульженко любовь, даже не находящая ответа, — счастье, позволяющее жить насыщенно и полноценно.
В песнях, спетых Шульженко, дистанция между исполнительницей и ее героиней сокращалась до предела, для многих слушателей сценический образ певицы совпадал с личностью последней. Этому способствовала и форма, к которой прибегала Шульженко: подавляющее большинство ее песен исполнялись от «первого лица» и были монологами, рассказами о себе, «мыслями вслух», носили чаще всего исповедальный характер. И вне зависимости от того, была ли ее героиня нашей соотечественницей или зарубежной Челитой, песни Шульженко ярко зафиксировали мироощущение современников.
С началом Великой Отечественной войны Шульженко надела солдатскую шинель — добровольцем вступила в ряды Советской Армии, чтобы внести свой вклад в борьбу с фашизмом. С той поры границы ее лирики значительно расширились — теме солдатской дружбы, рожденной в боях, любви к родной земле, за освобождение которой сражался советский воин, певица навсегда сохранила верность.
По существу, в каждой песне, вне зависимости от того, когда она спета, Шульженко рассказывала «о времени и о себе», о своей стране, народе, с которыми она жила одной жизнью.
Первая пластинка «Памяти Клавдии Шульженко» включает произведения, исполненные певицей в 30 — 40-е годы.
Программа открывается песней «Силуэт», которой Шульженко дебютировала на эстраде. Мелодия слоуфокса Джонстона «Только один шанс» была обработана для дебютантки начинающим в ту пору композитором Юлием Мейтусом; стихи, вобравшие всю традиционно-романтическую атрибутику, написал коллега по драматической сцене и поэт по совместительству Евгений Брейтигам. Шульженко записала «Силуэт» почти десять лет спустя после его премьеры — в 1936 году в студии Фабрики грампластинок Ленинградского областного отдела местной промышленности. Партию рояля исполнил Михаил Корик, с которым певица в те годы часто выступала.
Одно из самых популярных танго польского композитора Юрия Петербургского в 30-е годы получило в нашей стране известность в различных вариантах: в джазе Александра Цфасмана оно называлось «Утомленное солнце», в джаз-квартете Александра Рязанова — «Листья падают с клена». Шульженко первой (в 1936 году) записала на пластинку это произведение, названное поэтессой Астой Галла «Песня о юге».
На мелодию песни Фернандеса «Сеилито линдо» («Доброе сердце») в обработке М. Феркельмана молодой поэт Н. Лабковский написал стихи, получившие название «Челита». Шульженко впервые исполнила" этот вальс с джаз-оркестром Якова Скоморовского, в инструментовке Ильи Жака, завоевав невиданный до того успех. Для тысяч слушателей знакомство с творчеством Шульженко началось именно с «Челиты».
Илье Жаку принадлежит аранжировка и песни С. Тартаковского на стихи М. Исаковского «Девушка, прощай», написанной по горячим следам развернувшегося в конце 30-х годов движения — «Девушки — на Дальний Восток!». Как и «Челиту», Шульженко записала эту песню в 1939 году на Экспериментальной фабрике грампластинок Управления по делам искусств при Ленинградском облисполкоме незадолго до открытия Первого всесоюзного конкурса артистов эстрады. Оба произведения, прозвучав на этом творческом состязании, принесли певице звание лауреата.
Шуточную песню «О любви не говори», в которой ярко проявилась склонность Шульженко к легкой иронии и мягкому юмору, певица впервые исполнила в 1940 году, после того, как начала выступать с Ленинградским джаз-оркестром под управлением Алексея Семенова. Художественными руководителями коллектива стали К. Шульженко и В. Коралли, известный чтец и куплетист. Содружество с этим ансамблем продолжалось почти шесть лет, включая самые трудные годы войны.
История возникновения песни «Мама» необычна: композитор Модест Табачников сочинил для кинокомедии «Приключения Корзинки ной» мелодию, услышав которую задолго до премьеры фильма, поэт Григорий Гридов написал стихи о материнской преданности, нежности и ласке. Исполненный в скором времени Шульженко, этот лирический монолог-исповедь на долгие годы вошел в ее репертуар, завоевав огромный успех и стойкую любовь слушателей. На пластинке воспроизводится первый, наиболее ранний вариант записи песни.
С джазом Алексея Семенова в начале 1941 года певица спела шуточную песенку-фокстрот «Курносый», одно из первых произведений, написанных специально для Шульженко композитором Борисом Фоминым, ставшим постоянным автором исполнительницы. Песенке «Курносый», пронизанная веселой улыбкой и безмятежным настроением, оказалась последней предвоенной записью певицы.
Следующие четыре песни впервые были исполнены в театрализованном представлении «Города-герои», поставленном Михаилом Яншиным. «Давай закурим» входила в эпизод, посвященный защите Севастополя, «Мы из Одессы моряки» и «Не скрывай» звучали в картине, рассказывающей об обороне Одессы, «Моя тень» исполнялась в .сцене о героических днях несломившегося Ленинграда. Все эти песни записаны в 1943 году, вскоре после московской премьеры «Городов-героев», которая была приурочена к 25-й годовщине Советской Армии.
17 февраля 1945 года Шульженко записала шуточную песню Аркадия Островского «Срочный поцелуй» — одно из первых произведений музыканта, начинавшего тогда свою композиторскую карьеру.
ГЛЕБ СКОРОХОДОВ
При составлении программы были использованы пластинки и матрицы, хранящиеся в Государственном архиве звукозаписей, а также переписи с обычных пластинок из собрания коллекционеров В. Марковского из Винницы, Б. Метлицкого и Р. Таланкина из Ленинграда, которым Студия выражает благодарность.