6 дней
О сайте
Если познакомиться с афишами джазовых оркестров середины 30-х годов, нельзя не заметить, что все они «красной строкой» объявляли руководителя и... певцов-солистов. Имена многих из них перекочевывали с одной на другую, делались порой «приманкой», на которую шел зритель. Бытовавшее в те годы изречение «патефон без тенора — не патефон» легко распространялось и на эстраду.
Расширение концертной деятельности привело к тому, что джаз-оркестры были вынуждены искать пути для создания зрелищных программ, позволяющих с разных сторон продемонстрировать слушателям возможности нового вида музыкального творчества. Прибегая к театрализации, призванной иной раз весьма наивнo с помощью конферанса или условного «сюжетного хода» придать цельность разрозненным номерам, джазовые коллективы исполняли не только оркестровые пьесы с сольными партиями для трубы или саксофона, не только инструментальные фантазии -а темы народных мелодий, но и песни, написанные в танцевальных ритмах.
Удельный вес последних в выступлениях на эстраде рос день ото дня. Обильно представленные в репертуаре «бестекстовые» танго, фокстроты, румбы остались главным образом для записи на пластинки или исполнения в танцевальном зале. Им все чаще отводилась утилитарная роль — служить не столько для слушания, сколько для сопровождения бытового танца.
Вместе с тем руководители лучших джазовых ансамблей, приглашая певцов, популярность которых часто возрастала непропорционально их дарованию, стремились не просто удовлетворить пристрастия публики. Они вводили в джаз человеческий голос как особую оркестровую краску, не сводя при этом функцию ансамбля к аккомпанементу. По точному наблюдению одного из лучших «практиков» джаза композитора Александра Варламова, «главная задача текста песенок в этом случае — служить для выражения содержания и настроения оркестровых произведений, помочь найти характер исполнения».
И хотя джаз нередко использовался для сопровождения массовых, в большинстве своем маршевых песен, основной его сферой была лирика. Свидания с любимым, ожидания новых встреч, воспоминания о счастливых днях, письма с заверениями в верности, обещания помнить вечно того, кто сердцу дорог, — все это составляло тематический круг песен, радостных и грустных, веселых и печальных, шутливых и нежных.
Танцевальный ритм, джазовый характер инструментовок диктовал и манеру исполнения. Складывалась она не легко и не сразу. Не случайно, ознакомившись с программой показа джаз-оркестров, который в конце 1936 года прошел в Москве, один из ветеранов советского джаза, ныне известный кинодраматург Евгений Габрилович писал: «Джазовое пение — особое пение. Несколько приглушенное, оно очень лирично, очень проникновенно. Форсированный звук, величественное фермато здесь ни при чем. Однако многие джазы идут именно по пути такого «величественного» пения... Чувствительное «бельканто» никакого отношения к джазовому пению не имеет».
Пластинка «Встреча» представляет некоторых солистов, демонстрирующих джазовое пение таким, каким оно сложилось ко второй половине 30-х годов.
Жизнерадостная «Песня машиниста» типична для репертуара джаз-оркестра Центрального Дома культуры железнодорожников. Художественным руководителем этого коллектива был Леонид Утесов. Дирижер — Дмитрий Покрасс. Записал песню 20 апреля 1938 года Илья Залевский, выступавший в театрализованных программах железнодорожного джаза в роли начальника станции.
Один из популярных исполнителей лирический тенор Павел Михайлов концертировал с оркестрами С. Жака, В. Кнушевицкого, А. Полонского. Немало песен спел он и с джаз-оркестром Всесоюзного радиокомитета под управлением Александра Цфасмана. Две из них, записанные 5 августа 1939 года в обработке Цфасмана, — медленный фокстрот «Воспоминание» и вальс-бостон «Встреча» — вошли в программу этого выпуска «Антологии советского джаза».
Валентина Батищева в 30-е годы выступала с джазовыми ансамблями, работавшими в фойе кинотеатров, на эстраде крупнейшего в ту пору ресторана столицы «Москва». В Госджаз СССР ее пригласил дирижер оркестра В. Кнушевицкий. Певица явилась первой исполнительницей «Катюши» М. Блантера и М. Исаковского, ставшей образцом советской песенной классики. Записана 2 января 1939 года.
Лауреат Первого всесоюзного конкурса вокалистов Георгий Виноградов известен не только как талантливый интерпретатор оперного репертуара и романсов русских композиторов прошлого века, но и как певец, мастерски поющий эстрадные песни, написанные в танцевальных ритмах. Виноградов охотно сотрудничал со многими музыкальными коллективами — оркестрами А. Цфасмана, Е. Розенфельда, В. Кнушевицкого, позже — с джазом Белорусской ССР. «Весенний вальс» он записал с Госджазом СССР 7 января 1939 года.
Постоянно выступала с Госджазом солистка Большого театра Александра Тимошаева. В ее исполнении 20 апреля 1939 года были записаны танго «Гитара» и вальс «Чайка», впервые прозвучавший в фильме «Моряки» и сразу завоевавший огромный успех у любителей лирической песни.
Возглавивший в сентябре 1939 года джаз-оркестр Всесоюзного радиокомитета Александр Цфасман неустанно привлекал к участию в концертах, идущих в эфир, и для записи на пластинки новых певцов-солистов. Несколько произведений исполнила с его ансамблем звезда Московского театра оперетты Клавдия Новикова. Одно из них — фокстрот «Все твое» (4 апреля 1939 г.) — представлено в программе.
Фокстрот «Мчатся санки» и танго «Помню» в сопровождении цфасмановского коллектива спели начинающий певец Михаил Михайлов (1 июня 1940 г.) и делающая в те годы первые шаги в вокальном жанре солистка Всесоюзного радиокомитета Антонина Клещева (5 августа 1939 г.).
Казимир Малахов выступал с нарождавшимися джаз-оркестрами с конца 20-х годов. Успех певцу, совмещавшему любовь к эстрадной песне с увлечением футболом (Малахов был известным полузащитником), принесло танго О. Строка «Черные глаза». Вальс-бостон Мэри Уэйн «Рамона» певец записал с джазом под управлением А. Цфасмана 11 мая 1940 года.
Эдит Утесова пришла в оркестр, возглавляемый ее отцом, после окончания студии при театре им. Евгения Вахтангова. С большой выдумкой инструментованная Николаем Минхом «Песня парашютистки» — одна из первых записей Эдит Утесовой для пластинок (17 августа 1937 года). Шуточная песня «Толстяк» входила в театрализованную программу, поставленную в 1939 году к десятилетию утесовского ансамбля. Соло на саксофоне, как и «партию толстяка», исполнил Аркадий Котлярский.
Завершает этот выпуск «Антологии» Вадим Козин, разносторонний талант которого не умещается в рамки джазового пения. Козин с блеском пел старинные цыганские песни, русские романсы и сочинения современных авторов. Вальс «Снова пою» в инструментовке Николая Игнатьева он записал с джаз-оркестром Эмиля Кемпера 10 сентября 1937 года.
Глеб Скороходов
Для составления программы были использованы пластинки, хранящиеся в Государственном архиве звукозаписей, в Ленинградском музее театрального и музыкального искусства, а также у коллекционеров Б. Метлицкого из Ленинграда, М. Мангушева из Ростова-на-Дону и В. Марковского из Винницы, которым Студия выражает благодарность.
Расширение концертной деятельности привело к тому, что джаз-оркестры были вынуждены искать пути для создания зрелищных программ, позволяющих с разных сторон продемонстрировать слушателям возможности нового вида музыкального творчества. Прибегая к театрализации, призванной иной раз весьма наивнo с помощью конферанса или условного «сюжетного хода» придать цельность разрозненным номерам, джазовые коллективы исполняли не только оркестровые пьесы с сольными партиями для трубы или саксофона, не только инструментальные фантазии -а темы народных мелодий, но и песни, написанные в танцевальных ритмах.
Удельный вес последних в выступлениях на эстраде рос день ото дня. Обильно представленные в репертуаре «бестекстовые» танго, фокстроты, румбы остались главным образом для записи на пластинки или исполнения в танцевальном зале. Им все чаще отводилась утилитарная роль — служить не столько для слушания, сколько для сопровождения бытового танца.
Вместе с тем руководители лучших джазовых ансамблей, приглашая певцов, популярность которых часто возрастала непропорционально их дарованию, стремились не просто удовлетворить пристрастия публики. Они вводили в джаз человеческий голос как особую оркестровую краску, не сводя при этом функцию ансамбля к аккомпанементу. По точному наблюдению одного из лучших «практиков» джаза композитора Александра Варламова, «главная задача текста песенок в этом случае — служить для выражения содержания и настроения оркестровых произведений, помочь найти характер исполнения».
И хотя джаз нередко использовался для сопровождения массовых, в большинстве своем маршевых песен, основной его сферой была лирика. Свидания с любимым, ожидания новых встреч, воспоминания о счастливых днях, письма с заверениями в верности, обещания помнить вечно того, кто сердцу дорог, — все это составляло тематический круг песен, радостных и грустных, веселых и печальных, шутливых и нежных.
Танцевальный ритм, джазовый характер инструментовок диктовал и манеру исполнения. Складывалась она не легко и не сразу. Не случайно, ознакомившись с программой показа джаз-оркестров, который в конце 1936 года прошел в Москве, один из ветеранов советского джаза, ныне известный кинодраматург Евгений Габрилович писал: «Джазовое пение — особое пение. Несколько приглушенное, оно очень лирично, очень проникновенно. Форсированный звук, величественное фермато здесь ни при чем. Однако многие джазы идут именно по пути такого «величественного» пения... Чувствительное «бельканто» никакого отношения к джазовому пению не имеет».
Пластинка «Встреча» представляет некоторых солистов, демонстрирующих джазовое пение таким, каким оно сложилось ко второй половине 30-х годов.
Жизнерадостная «Песня машиниста» типична для репертуара джаз-оркестра Центрального Дома культуры железнодорожников. Художественным руководителем этого коллектива был Леонид Утесов. Дирижер — Дмитрий Покрасс. Записал песню 20 апреля 1938 года Илья Залевский, выступавший в театрализованных программах железнодорожного джаза в роли начальника станции.
Один из популярных исполнителей лирический тенор Павел Михайлов концертировал с оркестрами С. Жака, В. Кнушевицкого, А. Полонского. Немало песен спел он и с джаз-оркестром Всесоюзного радиокомитета под управлением Александра Цфасмана. Две из них, записанные 5 августа 1939 года в обработке Цфасмана, — медленный фокстрот «Воспоминание» и вальс-бостон «Встреча» — вошли в программу этого выпуска «Антологии советского джаза».
Валентина Батищева в 30-е годы выступала с джазовыми ансамблями, работавшими в фойе кинотеатров, на эстраде крупнейшего в ту пору ресторана столицы «Москва». В Госджаз СССР ее пригласил дирижер оркестра В. Кнушевицкий. Певица явилась первой исполнительницей «Катюши» М. Блантера и М. Исаковского, ставшей образцом советской песенной классики. Записана 2 января 1939 года.
Лауреат Первого всесоюзного конкурса вокалистов Георгий Виноградов известен не только как талантливый интерпретатор оперного репертуара и романсов русских композиторов прошлого века, но и как певец, мастерски поющий эстрадные песни, написанные в танцевальных ритмах. Виноградов охотно сотрудничал со многими музыкальными коллективами — оркестрами А. Цфасмана, Е. Розенфельда, В. Кнушевицкого, позже — с джазом Белорусской ССР. «Весенний вальс» он записал с Госджазом СССР 7 января 1939 года.
Постоянно выступала с Госджазом солистка Большого театра Александра Тимошаева. В ее исполнении 20 апреля 1939 года были записаны танго «Гитара» и вальс «Чайка», впервые прозвучавший в фильме «Моряки» и сразу завоевавший огромный успех у любителей лирической песни.
Возглавивший в сентябре 1939 года джаз-оркестр Всесоюзного радиокомитета Александр Цфасман неустанно привлекал к участию в концертах, идущих в эфир, и для записи на пластинки новых певцов-солистов. Несколько произведений исполнила с его ансамблем звезда Московского театра оперетты Клавдия Новикова. Одно из них — фокстрот «Все твое» (4 апреля 1939 г.) — представлено в программе.
Фокстрот «Мчатся санки» и танго «Помню» в сопровождении цфасмановского коллектива спели начинающий певец Михаил Михайлов (1 июня 1940 г.) и делающая в те годы первые шаги в вокальном жанре солистка Всесоюзного радиокомитета Антонина Клещева (5 августа 1939 г.).
Казимир Малахов выступал с нарождавшимися джаз-оркестрами с конца 20-х годов. Успех певцу, совмещавшему любовь к эстрадной песне с увлечением футболом (Малахов был известным полузащитником), принесло танго О. Строка «Черные глаза». Вальс-бостон Мэри Уэйн «Рамона» певец записал с джазом под управлением А. Цфасмана 11 мая 1940 года.
Эдит Утесова пришла в оркестр, возглавляемый ее отцом, после окончания студии при театре им. Евгения Вахтангова. С большой выдумкой инструментованная Николаем Минхом «Песня парашютистки» — одна из первых записей Эдит Утесовой для пластинок (17 августа 1937 года). Шуточная песня «Толстяк» входила в театрализованную программу, поставленную в 1939 году к десятилетию утесовского ансамбля. Соло на саксофоне, как и «партию толстяка», исполнил Аркадий Котлярский.
Завершает этот выпуск «Антологии» Вадим Козин, разносторонний талант которого не умещается в рамки джазового пения. Козин с блеском пел старинные цыганские песни, русские романсы и сочинения современных авторов. Вальс «Снова пою» в инструментовке Николая Игнатьева он записал с джаз-оркестром Эмиля Кемпера 10 сентября 1937 года.
Глеб Скороходов
Для составления программы были использованы пластинки, хранящиеся в Государственном архиве звукозаписей, в Ленинградском музее театрального и музыкального искусства, а также у коллекционеров Б. Метлицкого из Ленинграда, М. Мангушева из Ростова-на-Дону и В. Марковского из Винницы, которым Студия выражает благодарность.