6 дней
О сайте
Сказки русского Севера читает Людмила Иванищенко
Сторона 1
Русские народные сказки — 4.45
Упрямая жена
Худо, да не дюже
С. Писахов
Как весну делали — 1.40
Подруженьки — 5.45
Как бабы разговаривают — 4.10
Как бабы наряжаются — 4.20
Сторона 2
С. Писахов
Как мужики наряжаются — 2.17
Как Уйма строилась — 2.50
Уйма на свадьбу пошла — 8.40
Самовары — 4.50
Виктор Иванов, балалайка
Звукорежиссер Г. Любимов. Редактор В. Заветный
Цифровое издание MEL CO 0923
Как поглядишь – до чего велик свет... И все-то в нем уживается, и всему – свое место. Живут богатые и радуются; живут бедные – и маются. Завсегда говорят: «Не плачь – потерял, не радуйся – нашел».
Кто не знает писаховского деда Малину!! Так и видишь его сидящим на завалинке, окруженным слушателями, которые при таком деле, известно, всегда найдутся. Глаз у деда светлый, веселый глаз. Смотрит он, смотрит да как подмигнет своей немудрящей баньке, у которой, как у старухи-табашницы, крыша набекрень и перед весь от дыму закоптел! И сразу слушателям станет понятно, что «богатые-то, может, и зря радуются... Не радуйся – нашел. А? Как думаешь?»
А Малина дальше – больше. Не дает слушателям скучать. Те с восторгом узнают в героях его баек своих соседей и знакомых, а то и, чего доброго, самих себя. Ну, уж это – без всякого удовольствия. Какое уж тут удовольствие! Но... «не любо – не слушай, а врать не мешай».
Много их, таких рассказчиков-балагуров, живет по русским деревням. Много, да не дюже. Каждый из них на счету, каждый во всей округе известен. Любой человек, мальчишка вам их укажет. А отчего так? Да оттого, что без веселого слова, без доброй, незлобливой усмешки над самим собой, без завиральных с виду россказней, которые на самом деле таят в себе и правду, и поэзию, и философию, – без этого ведь и жизнь-то как следует не поймешь, себя самого не уразумеешь. Вот потому-то балагуры и не переводятся на Руси.
Степан Писахов – один из них. Живой, природный талант рассказчика, остроумие и заметливосгь – и к этому богатейший запас народно-сказочного материала: сюжетных ходов, устоявшихся в народной традиции типов, да и самих словесных образов позволяют ему любой смешной случай, который произошел на самом деле (или придуман – что за беда!), превратить в художественное произведение. Такие истории передавались из уст в уста, обрастали новыми подробностями, ветвились вариантами...
Людмила Иванищенко и Виктор Иванов создали как раз такой, свой вариант писаховских народных сказок. Оба они хорошо знакомы с народной культурой, постоянно ездят в фольклорные экспедиции – слушают, записывают, размышляют. Любой вариант возникает под воздействием личности самого рассказчика, его житейского и духовного опыта, склада души и характера.
Обаятельный голос Людмилы Иванищенко звучит то мягким юмором, иногда и с грустинкой, то вдруг становится напористым, хотя и столь же сдержанным, отчего внутренняя сила, энергия становятся еще более действенными.
Балалайка в руках Виктора Иванова становится словно внимательной собеседницей: то она договаривает недосказанное, а то вдруг – поведет за собой, да так, что слова, словно по волшебству, сами превращаются в музыку. То чуть-чуть зазвенит одной струночкой – откликнется на слово, с ним, словом аукнется. То, словно смехом, пробегут чистые, четкие ряды звуков, как летний дождь просечет, прорежет жаркий воздух, и... нет его. То вдруг отзовется воспоминанием о каком-нибудь танце времен молодости наших бабушек. То вдруг грянет она удалую «Барыню» во всю силу-моченьку просятся в пляс!
Раздайтеся, разойдитеся,
Дайте, дайте ходику»
Веселому народику!»
Вообще образ пляски, неразлучный со смехом, с веселым балагурством, с самим русским неунывающим характером, как образ праздника, хранимого глубоко а душе и помогающего преодолеть асе боды и несчастья, – это главный образ всей композиции, созданной артистами. Сказки, кажущиеся на первый взгляд разрозненными, последовательно развивают этот образ мира, в плясках и с улыбкой сбрасывающего с себя все дурное, злое, освобождающегося от уныния и «ничегонеделания». Здесь все растет, живет, улыбается: дома «вырастают» в несу после грибного дождика, идут в город на свадьбу, пляшут, стоит только посмотреть на них особым, веселым глазом. И даже само солнышко, глядя на пляшущих деревенских девок, не хочет закатываться – вот и белая ночь готова. Улыбка преображает мир, который нас окружает, и мир этот совсем не враждебен человеку, он составляет с ним одно целое. А секрет один: не лежи на печи, встань пораньше. И как же нужны нам именно сейчас эти сказки – добрые, чуть-чуть лукавые и, главное, неунывающие. «Вот это – само нужное», – как сказал бы дед Малина. «Мы как теряли – не плакали. Обрадовались ли там, где нашли, – об этом до нас вести не дошли»... Вот вам мудрость. А сказка будет впереди...
Е. Мельник
Сторона 1
Русские народные сказки — 4.45
Упрямая жена
Худо, да не дюже
С. Писахов
Как весну делали — 1.40
Подруженьки — 5.45
Как бабы разговаривают — 4.10
Как бабы наряжаются — 4.20
Сторона 2
С. Писахов
Как мужики наряжаются — 2.17
Как Уйма строилась — 2.50
Уйма на свадьбу пошла — 8.40
Самовары — 4.50
Виктор Иванов, балалайка
Звукорежиссер Г. Любимов. Редактор В. Заветный
Цифровое издание MEL CO 0923
Как поглядишь – до чего велик свет... И все-то в нем уживается, и всему – свое место. Живут богатые и радуются; живут бедные – и маются. Завсегда говорят: «Не плачь – потерял, не радуйся – нашел».
Кто не знает писаховского деда Малину!! Так и видишь его сидящим на завалинке, окруженным слушателями, которые при таком деле, известно, всегда найдутся. Глаз у деда светлый, веселый глаз. Смотрит он, смотрит да как подмигнет своей немудрящей баньке, у которой, как у старухи-табашницы, крыша набекрень и перед весь от дыму закоптел! И сразу слушателям станет понятно, что «богатые-то, может, и зря радуются... Не радуйся – нашел. А? Как думаешь?»
А Малина дальше – больше. Не дает слушателям скучать. Те с восторгом узнают в героях его баек своих соседей и знакомых, а то и, чего доброго, самих себя. Ну, уж это – без всякого удовольствия. Какое уж тут удовольствие! Но... «не любо – не слушай, а врать не мешай».
Много их, таких рассказчиков-балагуров, живет по русским деревням. Много, да не дюже. Каждый из них на счету, каждый во всей округе известен. Любой человек, мальчишка вам их укажет. А отчего так? Да оттого, что без веселого слова, без доброй, незлобливой усмешки над самим собой, без завиральных с виду россказней, которые на самом деле таят в себе и правду, и поэзию, и философию, – без этого ведь и жизнь-то как следует не поймешь, себя самого не уразумеешь. Вот потому-то балагуры и не переводятся на Руси.
Степан Писахов – один из них. Живой, природный талант рассказчика, остроумие и заметливосгь – и к этому богатейший запас народно-сказочного материала: сюжетных ходов, устоявшихся в народной традиции типов, да и самих словесных образов позволяют ему любой смешной случай, который произошел на самом деле (или придуман – что за беда!), превратить в художественное произведение. Такие истории передавались из уст в уста, обрастали новыми подробностями, ветвились вариантами...
Людмила Иванищенко и Виктор Иванов создали как раз такой, свой вариант писаховских народных сказок. Оба они хорошо знакомы с народной культурой, постоянно ездят в фольклорные экспедиции – слушают, записывают, размышляют. Любой вариант возникает под воздействием личности самого рассказчика, его житейского и духовного опыта, склада души и характера.
Обаятельный голос Людмилы Иванищенко звучит то мягким юмором, иногда и с грустинкой, то вдруг становится напористым, хотя и столь же сдержанным, отчего внутренняя сила, энергия становятся еще более действенными.
Балалайка в руках Виктора Иванова становится словно внимательной собеседницей: то она договаривает недосказанное, а то вдруг – поведет за собой, да так, что слова, словно по волшебству, сами превращаются в музыку. То чуть-чуть зазвенит одной струночкой – откликнется на слово, с ним, словом аукнется. То, словно смехом, пробегут чистые, четкие ряды звуков, как летний дождь просечет, прорежет жаркий воздух, и... нет его. То вдруг отзовется воспоминанием о каком-нибудь танце времен молодости наших бабушек. То вдруг грянет она удалую «Барыню» во всю силу-моченьку просятся в пляс!
Раздайтеся, разойдитеся,
Дайте, дайте ходику»
Веселому народику!»
Вообще образ пляски, неразлучный со смехом, с веселым балагурством, с самим русским неунывающим характером, как образ праздника, хранимого глубоко а душе и помогающего преодолеть асе боды и несчастья, – это главный образ всей композиции, созданной артистами. Сказки, кажущиеся на первый взгляд разрозненными, последовательно развивают этот образ мира, в плясках и с улыбкой сбрасывающего с себя все дурное, злое, освобождающегося от уныния и «ничегонеделания». Здесь все растет, живет, улыбается: дома «вырастают» в несу после грибного дождика, идут в город на свадьбу, пляшут, стоит только посмотреть на них особым, веселым глазом. И даже само солнышко, глядя на пляшущих деревенских девок, не хочет закатываться – вот и белая ночь готова. Улыбка преображает мир, который нас окружает, и мир этот совсем не враждебен человеку, он составляет с ним одно целое. А секрет один: не лежи на печи, встань пораньше. И как же нужны нам именно сейчас эти сказки – добрые, чуть-чуть лукавые и, главное, неунывающие. «Вот это – само нужное», – как сказал бы дед Малина. «Мы как теряли – не плакали. Обрадовались ли там, где нашли, – об этом до нас вести не дошли»... Вот вам мудрость. А сказка будет впереди...
Е. Мельник