В Больше-Быкове н ряде других сел на востоке Белгородчины фирмой «Мелодия» и Московской консерваторией была проведена фольклорная экспедиция, оборудованная современной звукозаписывающей аппаратурой. Одной из главных задач была фиксация в селе Больше-Быкове сложнейшей и многокрасочной свадьбы. Конечно, средствами грамзаписи довольно трудно передать ее подлинные краски и характер. Ведь пластинка прежде всего знакомит со звучанием напевов, притом далеко не всех. А свадьба — это цикл обрядов, в которых праздничное веселье закономерно чередуется с раздумьем и печалью, где художественное смыкается с реальным, где живут и действуют конкретные люди, осмысливается и переживается судьба молодой женщины. Поэтому каждая свадьба всегда имела свои отличия, зависела от ее участников, их памяти и таланта.
Исключительный по масштабу и художественной значимости большебыковский свадебный обряд принадлежит к высшим выражениям южнорусской народной культуры в ее целом. Мир, в котором — песня... Именно те песни, которые составляли канву свадебного действа и отражали его ключевые моменты, отобраны для звучания на пластинке. . Так как же совершается большебыковская свадьба?
По давней традиции свадьбу играют в строго определенный срок, осенью. Главные этапы обряда получили в селе названия: договор, пропой, девишник, затем следует день самой свадьбы и, наконец, праздничный пир.
Большебыковцы, в отличие от жителей многих соседних сел, даже в отдаленном прошлом не отдавали девушку "замуж, не спросив у нее согласия. Этому и посвящен начальный этап (договор), который проходит без песен. Под вечер в так называемый «легкий день» (вторник, четверг, суббота, воскресенье) приходят свататься родственницы жениха. Его мать, войдя к невесте в дом, незаметно оставляет в укрытом месте палку. Родители зовут дочь; она садится по правую сторону от своей матери: значит, согласна! Тогда условливаются принести «повесть» (весть о договоре, о согласии).
На следующий вечер родичи жениха (на этот раз, помимо женщин, идет и отец) приносят пирог — сдобную пшеничную хлебину, а также блины, курочку.
— Можно? Мы пришли за делом.
— Можно. За каким?
— Да были мы у вас и палку забыли. Мы ее возьмем. Доколе же ей тут быть! Не одни мы первые, не одни мы последние, принесли «повесть» и желаем договориться.
Обсудив необходимые приготовления к свадьбе, родные жениха встают из-за стола. Мать шутливо говорит палке: «Ну пойдем домой! Хватит тут быть, надо и двери закрыть...»
Итак, срок свадьбы известен. За неделю, в воскресенье — зачин (пропой). Как солнце сядет, собираются у невесты ее подружки. Тем временем в доме жениха также готовятся встретить гостей. А самого жениха со свахой и двумя-тремя родственницами посылают к невесте. Сваха заходит туда первой. Шум, разговоры, веселье — всё моментально затихает. Присутствующие в строгом порядке размещаются вокруг стола. В «красном углу» встают жених и невеста. Невестина сваха зажигает над их головами свечу. Но другая сваха, женихова, тут же дунет — и потушила.
В молчании все садятся. И девушки начинают первую свадебную песню — «Обманка-обманщица...» За нею без перерыва следуют и другие песни, также приуроченные к этому дню. Они не нарушаются ни единым шорохом, ни единым посторонним словом (совсем как того требуют и условия звукозаписи!). Эти песни, казалось бы, подвижные и возбужденные, отличаются размеренной силой, отточенностью. Потому они и воспринимаются строго и серьезно. К невесте, как обычно говорят сельчане, «является унылость»...
Теперь собравшиеся гурьбою отправляются в дом жениха. А по пути, какой бы долгой ни была дорога, все время пляшут, поют все новые и новые песни. Первой в дом входит опять же сваха жениха. Она торжественно спрашивает: «Освобождено место молодых?» Затем кладет в красный угол на скамью вывороченную шубу из овчины. На столе уже лежат две связанные шнурочком ложки, «лицом к лицу» (выемками одна к другой): «Чтоб уважали и понимали друг друга!» Проходит за стол на свое место жених, за руку ведет невесту. Им помогают забраться на шубу, удобно сесть. Вновь в установленном порядке звучат песни: «Обманка», «У нас на дубчику», «Перебор».
Невестина сваха зажигает свечу, а женихова наливает вино в две маленькие рюмочки. Свахи выпивают их. Пустые рюмочки легонько стукают горлышко об горлышко и, опрокинув, ставят на стол подле молодых. Теперь женихов сват дунул — потушил свечу. Отец жениха возглашает: «Свахи-сваточки, и у нас пропой начинается!» Хозяева потчуют гостей холодцом, затем подают борщ, потом и лапшу на курином бульоне, баранину с киселем, а под конец кашу. Молодые поначалу не едят. Ведь их ложки связаны! Лишь через некоторое время свашка. как бы спохватившись, развязывает шнурок. За столом веселье, песни. Однако на дворе уже темная ночь. Все быстро расходятся. О молодых будто забывают, и они еще долго ведут свои разговоры, гуляя вдвоем по ночному селу.
Суббота. С заходом солнца на улице у ворот невестиного дома слышна песня: «Пойду я по улице, два двора минуючи». Девушки три раза подряд «играют» ее, провожая парней-«рубашников», которые направляются к жениху. Праздничную свадебную рубаху несет для жениха «старший» — невестин брат. Рубаху он держит в платке, которым - была повязана невеста, когда встретилась с будущим нареченным своим.
Настает время девишник а. Свашка приглашает девушек в дом. Молодую (невесту) она первой сажает за стол, сбоку красного угла. Девушки рассаживаются вокруг стола. «Место жениха» занимает его сестра. Она развязывает у молодой платок и расплетает косу. Расчесавши волосы, вновь заплетает их в одну косу. Теперь в положенном порядке звучат три главные девишные песни. Мать подает кушанья: холодец, борщ, лапшу с киселем. Покушав, девушки «обыгрывают хлеб-соль». Невеста плачет...
Девишник, особенно конец его, занимает исключительное положение во всей свадьбе. Здесь до минимума сведены внешние действия. Это сфера внутренних переживаний. Напряжение и сутолока будущего дня «втянут» девушку-невесту в новое для нее окружение с иными, чем прежде, жизненными связями и потребностями. Завершается ее девичья судьба. Обобщая прошедшее, девишные песни создают созерцательное настроение. Впечатляют гигантские по протяженности напевы. Завораживают своей пластикой и возвышенной красотой поэтические образы:
Там летала и порхала
Перепелушка по садочку, по зеленому,
Она била-обивала
Золоты крылья о будылья,
Она будила-спробуждала
Яснён сокола из гнездечка, из витого:
Ты встань-ка, стрепыхнися,
Яснён сокол, из гнездечка... *
Последняя из девишних песен как бы оттягивает неизбежную развязку, утверждая власть музыки и слова над извечным ходом времени. Снова и снова возвращается одно неизменное начало — припев. Это лишь один из трех планов песни, которую составляют также причитание невесты и свободная музыкально-поэтическая декламация запевалы. Песня «вращается» сама в себе, переливаясь своими гранями.
Сыграв песню, подруги невесты укладываются ночевать в ее доме. Завтра девушка войдет в другой мир, родившись будто другим человеком.
...Светает. Молодая должна встать первой, чтобы плачем разбудить подружек. Даже если они проснулись — затаятся, не поднимаются! Песня, с которой начинается свадебный день («У нас рано по зарю»), как бы торопит черед будущих событий. В течение этого дня будет возрастать напряженность, возбуждение. Более подвижными станут песни. У молодой расчесывают волосы — «плетут плетеньки», напевая: «Поплыла утушка, поплыла серая у тростник ночевать...». Быстро летит время. В полдень подружки садятся готовить каравай. Непрерывно следуют одна вслед за другой обрядовые песни. Под их звучание и лепят каравай, и ставят его в печь, а затем «по солнцу» (по часовой стрелке) трижды обносят испеченный каравай от дверей по всей хате вокруг стола.
Несколько девушек уходят к жениху предупредить о сборах. Праздничные звуки плясовой песни «Ой шли девушки, шли красные гульбою» растворяются, гаснут где-то вдали.
А перед домом жениха собирается «поезд»: до десяти-четырнадцати тарантасов или козырчатых саней, если лежит снег. Запрягают коней. Звенят бубенчики. Дугу обматывают кумачом. В гриву конюх вплетает три ярко-красные ленты. Конь не стоит: бьет копытом, землю гребет!
В хате поют свадебные песни, но обращены они непосредственно к жениху. Он слушает последние наставления: ...Начнут тебя потчевать И по отчеству называть. Станут вино подносить — Не пей вина, не кушай, Вылей коню под гриву, Под правое копыто...
Вот уже из дома жениха отправляются к молодой несколько женщин. Для девушек они приносят булочку. Сваха тут же разрезает ее, дает всем подружкам по кусочку. Здесь, у невесты, нет суеты, не то что в жениховом доме! Царит сосредоточенное спокойствие. Неспешно чередуются медленные песни, «унылые». Наряду со все новыми напевами повторяется и музыка девишника, с другими поэтическими текстами. Молодая сидит в красном углу.
Приезжает «поезд». Невестина свашка прометает дорогу от ворот до двери (потом эти прутики затолкнут в печь, ими будут разжигать огонь). Отец и мать встречают жениха у порога: «Добро в любви!» Мальчонка лет 11-ти (невестин племянник) берет скалку и выгоняет девушек из-за стола. Свахи усаживают жениха рядом с молодой. Перед ними — связанные ложки. Невестина сваха ставит в красном углу свечу, а женихова зажигает еще две свечки, обернутые концами длинного полотна («покрывила»). Один конец передают «дядьке» (брату), а другой подростку, что выгонял невестиных подружек. Они натягивают «покрывило», загораживая молодых от глаз присутствующих.
Много людей в хате! Какая-нибудь из женщин начинает петь: «Затрубили трубушки...» Под песню невесте сваха медленно расплетает косу. Вторая сваха чинно расчесывает кудри жениху. Следом «играют»: «Трубы трубят все вечерние, свечи горят повивальные...» Невестины волосы сваха сплетает в две косы и связывает их на макушке. Пук волос она обматывает шнурком вместе с «рогами» кички — нижней части сложного женского головного убора. Наконец с песней «Господи благослови, Кузьма-Демьян, свадьбу ковать!» на голову молодой водружают сверкающую золотыми нитями «сороку». А поверх шапочки-«сороки» повязывают дорогой нарядный платок. «Молодую повили», свадьба скреплена!_
Допоздна гремит веселье, сначала в доме невесты, затем и у жениха, куда приходят на праздничное застолье гости. Каждого из гостей — всех до единого! — обыгрывают песнями.
Свадебных величаний очень много: свои для холостых парней, свои для супружеских пар. Особые величания есть для почитаемых в селе людей, а иным нерадивым сельчанам, напротив, адресованы колкие и обидные корительные песни. Те, кого обыгрывают, по желанию могут выйти поплясать. Каждый непременно должен заплатить игрицам за честь и хвалу. Горе тому, кто нарушит обычай! Певицы найдут для него такую песенку, что еще долго все село будет с восторгом обсуждать, как устыдили на свадьбе этого гостя!
Вот и свадьбе конец. Показательно, что свадебное действо завершается отнюдь не плясовыми песнями. Вновь на первый план выходят неспешные суровые напевы. Они пронизывают собою весь обряд, неоднократно повторяясь с разными поэтическими текстами (основных «сквозных» музыкальных мотивов, сдержанных по движению в Больше-Быкове восемь). В селе помнят несколько десятков свадебных текстов, большей частью весьма развернутых. А музыкальную систему составляют более двадцати напевов, из них тринадцать медленных. Порядок их появления в различных эпизодах свадебной игры строго закономерен. Два наиболее часто встречающихся напева венчают свадьбу. Когда в дом жениха привозят невестин сундук с рукоделием, дарами, их принимают с песней «У вы лузях калина весь луг сукрасила... во тереме Аннушка весь род одарила». Последняя же свадебная песня повторяется неисчислимое множество раз на третий день, когда всем родственникам, а также парням и девушкам по крохотке отламывают кусочки свадебного невестиного каравая.
Музыка традиционной свадьбы шлифовалась веками. Но во всякое время ее по-своему одухотворяла щедрость, дар души новых поколений крестьян. На пластинке мы наблюдаем эту музыку в ее движении; она оживает, распетая замечательным сельским ансамблем мастериц.
Рельефно выделяется голос Анисьи Яковлевны Юриной. Ее пение всегда овеяно изысканной виртуозностью, увлеченностью. Каждое звуковое мгновение непредсказуемо, ее голос «играет». Певица и сама любуется его переливами. Прасковья Терентьевна Капустина вносит в песню волевое начало, а вместе с тем придает ей яркое, парящее звучание. Искрящийся тембр ее голоса окрашивает собою все целое, способствуя эффекту большой слитности. Безукоризненно владеет песнями, видит их во всех деталях и тонкостях Анна Терентьевна Япринцева. Запевая большинство песен, она будто отмеряет наиболее естественный для них пульс движения, задает песенный ритм и очень ревностно следит за правильностью пения у всех участниц коллектива. Сильно и резко звучит голос Марины Кузьминичны Япрнн-цевой. Особенно выделяется ее верхний подголосок в песне «У нас рано по зарю». Напротив, мягко я спокойно льются песни у Татьяны Евдокимовны Япринцевой, Надежды Борисовны Давыдовой (она запевает «У вы лузях калина») и Матрены Терентьевны Толмачевой, которая в нужные моменты замечательно, самозабвенно причитает «за невесту». Завершает ансамбль густой и сочный голос Анастасии Филипповны Толмачевой.
В наши дни свадебные песни, лихие и задорные, печальные и торжественные, плохо сочетаются с ритмами современной эстрады.
Отстоит ли традиционная музыка народной свадьбы свои ценности? Ответ на этот вопрос отнюдь не предрешен. Великолепные песни Болыле-Быкова и других сел с богатейшей фольклорной культурой не остались в прошлом. Они принадлежат сегодняшнему дню; интерес к ним стремительно растет.
Стремление современных людей общаться с народным искусством — это тяга к активному творческому началу, которое передает народная песня.
А. Иванов