9 час.
О сайте
20 | MEL CD 10 02539 (5CD) 2018, дата записи: 1946-1957  |
melodist / 2018-02-08 20:47:24 / Редакция № 3: 2024-02-10 23:51:59
| Диск 1 Иоганнес Брамс (1833–1897) 1 Интермеццо Ля мажор, соч. 118 № 2 5.37 2 Интермеццо си минор, соч. 119 № 1 2.47 3 Интермеццо ми минор, соч. 119 № 2 5.13 4 Каприччио фа-диез минор, соч. 76 № 1 2.32 5 Интермеццо Ля-бемоль мажор, соч. 76 № 3 1.59 6 Интермеццо Си-бемоль мажор, соч. 76 № 4 2.22 7 Каприччио до-диез минор, соч. 76 № 5 2.51 8 Интермеццо Ля мажор, соч. 76 № 6 3.03 9 Интермеццо ля минор, соч. 76 № 7 2.45 10 Каприччио До мажор, соч. 76 № 8 2.46 Сергей Рахманинов (1873–1943) 11 Прелюдия фа-диез минор, соч. 23 № 1 3.21 12 Прелюдия Ре мажор, соч. 23 № 4 4.09 13 Этюд-картина ля минор, соч. 39 № 2 5.12 Общее время: 44.44 Генрих Нейгауз, фортепиано Записи с концертов: 1947 г. (1–4, 6, 7), 1951 г. (5, 8–10), 19 сентября 1946 г. (11, 12), 12 июля 1951 г. (13) Ремастеринг – Н. Радугина Диск 2 Роберт Шуман (1810–1856) «Крейслериана», соч. 16 1 1. Äußerst bewegt 2.23 2 2. Sehr innig und nicht zu rasch 8.29 3 3. Sehr aufgeregt 4.36 4 4. Sehr langsam 3.04 5 5. Sehr lebhaft 3.01 6 6. Sehr langsam 3.17 7 7. Sehr rasch 2.09 8 8. Schnell und spielend 3.16 Дмитрий Шостакович (1906–1975) 13 прелюдий из соч. 34 9 № 1 До мажор. Moderato 1.04 10 № 2 ля минор. Allegretto 0.49 11 № 3 Соль мажор. Andante 1.45 12 № 7 Ля мажор. Andante 0.59 13 № 8 фа-диез минор. Allegretto 1.01 14 № 11 Си мажор. Allegretto 0.55 15 № 13 Фа-диез мажор. Moderato 1.11 16 № 14 ми-бемоль минор. Adagio 1.54 17 № 16 си-бемоль минор. Andantino 0.58 18 № 18 фа минор. Allegretto 0.52 19 № 19 Ми-бемоль мажор. Andantino 1.30 20 № 22 соль минор. Adagio 1.49 21 № 23 Фа мажор. Moderato 1.08 Общее время: 46.19 Генрих Нейгауз, фортепиано Записи: 1951 (1–8), 1957 (9–21) гг. Ремастеринг – М. Пилипов Диск 3 Людвиг ван Бетховен (1770–1827) Соната № 14 до-диез минор, соч. 27 № 2, «Лунная» 1 I. Adagio sostenuto 5.08 2 II. Allegretto – Trio 2.02 3 III. Presto agitato 7.10 Соната № 24 Фа-диез мажор, соч. 78 4 I. Adagio cantabile – Allegro ma non troppo 6.45 5 II. Allegro vivace 2.51 Соната № 17 ре минор, соч. 31 № 2 6 I. Largo – Allegro 5.46 7 II. Adagio 6.28 8 III. Allegretto 5.53 Соната № 30 Ми мажор, соч. 109 9 I. Vivace 2.59 10 II. Prestissimo 2.15 11 III. Gesangvol, mit innigster Empfindung. Andante molto cantabile ed espressivo 10.55 Соната № 31 Ля-бемоль мажор, соч. 110 12 I. Moderato cantabile molto espressivo 5.34 13 II. Allegro molto 1.57 14 III. Adagio ma non troppo – Fuga. Allegro ma non troppo 8.50 Общее время: 74.40 Генрих Нейгауз, фортепиано Записи: 1950 г. (1–5), 1946 г. (6–8), 2 октября 1950 г. (9–11), 30 апреля 1948 г. (12–14) Ремастеринг – М. Пилипов Диск 4 Антон Аренский (1861–1906) «Силуэты», сюита № 2 для двух фортепиано, соч. 23 1 Учёный 2.43 2 Кокетка 2.28 3 Полишинель 3.25 4 Мечтатель 4.03 5 Танцовщица 3.05 Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791) Соната для двух фортепиано Ре мажор, KV 448 6 I. Allegro con spirit 11.02 7 II. Andante 9.46 8 III. Allegro molto 5.44 Людвиг ван Бетховен (1770–1827) Квартет № 2 Ре мажор для фортепиано, скрипки, альта и виолончели, WoO 36 № 2 9 I. Allegro moderato 10.30 10 II. Andante con moto 10.36 11 III. Rondo. Allegro 4.44 Общее время: 68.13 Генрих Нейгауз, фортепиано Станислав Нейгауз, фортепиано (1–8) Дмитрий Цыганов, скрипка (9–11) Вадим Борисовский, альт (9–11) Сергей Ширинский, виолончель (9–11) Записи 1950 (1–8), 1949 (9–11) гг. Звукорежиссер – Е. Осауленко Ремастеринг – М. Пилипов Диск 5 Фредерик Шопен (1810–1849) Концерт № 1 для фортепиано с оркестром ми минор, соч. 11 1 I. Allegro maestoso 18.35 2 II. Romance. Larghetto 8.56 3 III. Rondo. Vivace 10.01 Александр Скрябин (1872–1915) Концерт для фортепиано с оркестром фа-диез минор, соч. 20 4 I. Allegro 6.41 5 II. Andante 7.52 6 III. Allegro moderato 9.53 Общее время: 62.00 Генрих Нейгауз, фортепиано Большой симфонический оркестр Всесоюзного радио Дирижеры: Александр Гаук (1–3), Николай Голованов (4–6) Записи 1953 (1–3), 1946 (4–6) гг. Звукорежиссер – A. Гроссман (1–3) Ремастеринг – Е. Барыкина Руководители проекта: Андрей Кричевский, Карина Абрамян Редакторы: Полина Добрышкина, Наталья Сторчак Дизайн – Григорий Жуков Перевод – Николай Кузнецов Фото: Валентин Черединцев/ТАСС, А. Лесс/ТАСС Фирма «Мелодия» предлагает вашему вниманию юбилейный комплект, посвященный 130-летию со дня рождения Генриха Густавовича Нейгауза. «Есть люди, профессия которых совершенно неотделима от их жизни. Это энтузиасты своей работы, люди кипучей творческой деятельности, а жизненный путь их – сплошное творческое горение. Такой – Генрих Густавович Нейгауз», – писал замечательный исследователь фортепианной музыки Виктор Дельсон. «Генрих великий» – так окрестил Нейгауза выдающийся польский композитор Кароль Шимановский. Пианист, педагог, автор книг, очерков и рецензий, блестящий знаток поэзии, живописи, философии, свободно говоривший на шести языках, он не вписывался в узкие рамки музыканта-исполнителя. В жилах Нейгауза текла немецкая и польская кровь, но он был подлинным носителем русской культуры… Сыну потомственного музыканта-педагога, родственнику Ф. Блуменфельда и К. Шимановского, Нейгаузу самой судьбой было предназначено фортепианное будущее. Он учился в Берлине и Вене у Л. Годовского и Г. Барта, экстерном закончил Петроградскую консерваторию, еще в юности играл с оркестром под управлением Р. Штрауса, вызвав его восхищение. Концертные выступления Нейгауза привлекали как искушенных знатоков, слышавших игру Рахманинова и Горовица, так и самую широкую публику. Интерпретация каждого произведения была продумана Нейгаузом до мелочей, и при этом рояль звучал импульсивно и страстно, как будто музыка рождалась прямо под пальцами пианиста. Обладавший композиторским дарованием, в молодости отвергнувший карьеру дирижера, Нейгауз обладал свойством так «вживаться» в музыку, что исполнение, казалось, исходит от самого автора… Крупнейший фортепианный педагог ХХ века, Генрих Нейгауз обладал незыблемым авторитетом среди студентов и коллег-преподавателей. Из его класса вышли Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс, Анатолий Ведерников, Яков Зак, Алексей Любимов, Владимир Крайнев, Вера Горностаева, Игорь Никонович, Элисо Вирсаладзе, Алексей Наседкин, Тихон Хренников, Евгений Светланов и многие другие. Большинство его записей относятся к концу 1940-х – началу 1950-х гг. В юбилейный комплект, посвященный 130-летию со дня рождения Генриха Густавовича Нейгауза, вошли широко известные, «хрестоматийные» сонаты Бетховена, пьесы Брамса, «Крейслерианы» Шумана, прелюдии и этюд-картина Рахманинова, фортепианные концерты Шопена (№ 1), Скрябина и Листа (№ 2), а также никогда не издававшиеся на компакт-дисках записи прелюдий Шостаковича, фортепианного квартета Бетховена (в ансамбле с участниками струнного квартета имени Бетховена) и сюиты «Силуэты» Антона Аренского для фортепиано в четыре руки, записанной в ансамбле с сыном – выдающимся пианистом Станиславом Нейгаузом. |
melodist / 2018-02-08 20:48:06 / Редакция № 2: 2024-02-10 23:52:14
| Буклет -------------- «И станут кружком на лужке интермеццо, Руками, как дерево, песнь охватив, Как тени, вертеться четыре семейства Под чистый, как детство, немецкий мотив». Это – одна из многочисленных строф, рожденных Борисом Пастернаком под впечатлением от игры Генриха Густавовича Нейгауза. Судьбы великого музыканта и литератора оказались тесно и драматично переплетены. Впрочем, искусство Нейгауза вдохновляло многих: «Мастеру Генриху» посвящено знаменитое стихотворение Осипа Мандельштама «Рояль» («Как парламент, жующий фронду…»); его портреты писали Василий Шухаев, Кетеван Магалашвили и другие; о том, какой глубокий след оставила в их душе личность Нейгауза, вспоминали Андрей Вознесенский, Юрий Нагибин… «Генрих Великий» – так окрестил Нейгауза выдающийся польский композитор Кароль Шимановский. Пианист, педагог, автор книг, очерков и рецензий, блестящий знаток поэзии, живописи, философии, свободно говоривший на шести языках, он не вписывался в узкие рамки музыканта-исполнителя. В жилах Нейгауза текла немецкая и польская кровь, но он был подлинным носителем русской культуры – одним из тех, кто в самые тяжелые годы ХХ столетия, невзирая на крушение социальных, политических и нравственных основ, оставался духовным ориентиром для эпохи, страны и нации. Казалось, сама судьба предопределила его музыкальную будущность. Отец – Густав Нейгауз, сын немецкого фортепианного мастера, выпускник Кёльнской консерватории, педагог-методист, основавший в Елисаветграде (до 2016 г. – Кировоград, ныне – г. Кропивницкий, Украина) частную музыкальную школу (однако суровый педантизм отца вызывал горячие протесты импульсивного по натуре Генриха и заставил его рано покинуть родительский дом). Мать – урожденная Ольга Блуменфельд, превосходная музыкантша, сестра прославленного пианиста, дирижера и педагога (Феликс Блуменфельд часто навещал их семью и дал ее сыну несколько уроков); тетка Кароля Шимановского. Уже в девять лет Генрих Нейгауз дал первый концерт в родном городе, спустя пять лет выступил со знаменитым скрипачом-вундеркиндом Мишей Эльманом. И все же сам Генрих был одержим композицией, испытывал неодолимую тягу к импровизации. Позже страсть к сочинению привела его в класс Павла Юона (небезынтересного представителя танеевской школы, брата художника К. Юона) в Высшую школу музыки в Берлине, но однажды эти занятия были брошены по собственной воле. Не чувствуя в себе яркой композиторской индивидуальности, Нейгауз не желал быть «посредственностью». И много лет спустя друзья корили его за то, что он заглушил в себе этот творческий импульс. Впрочем, он невольно прорывался в его пианизме, когда музыка, казалось, рождалась у него из-под пальцев, когда он сам чувствовал абсолютное слияние с исполняемым произведением и «проливал слезы от радости, волнения и любви к нему». Об этом качестве, роднившем Нейгауза с его величайшим учеником Святославом Рихтером, писал, обращаясь к Марине Цветаевой, Борис Пастернак: «Он играет совершенно неслыханно, с неожиданностями ТАКОГО полета, что право авторства самим звучаньем переуступается от Шопена и Шумана ему…». В 1903 г. вместе с сестрой Наталией Генрих Нейгауз отправился в длительное заграничное путешествие. Их путь лежал через Варшаву, где неизгладимое впечатление оставила встреча с Александром Михаловским – одним из лучших интерпретаторов шопеновской музыки, учеником И. Мошелеса и К. Таузига. В 1904 г. Нейгаузы с успехом концертировали в Германии, на музыкальном фестивале в Дортмунде Генрих играл «Бурлеску» Рихарда Штрауса под управлением самого автора и получил восторженный отзывнемецкого мастера. По настоянию Ф. Блуменфельда молодой музыкант поехал в Берлин,чтобы учиться у Леопольда Годовского. Позднее сам Нейгауз писал о нем как о «великом пианисте-виртуозе послерубинштейновской эпохи». Тогда же первоначальное восхищение этим мастером виртуозных транскрипций, концерты которого вызывали фурор в Европе и Америке, сменилось внезапным отчуждением. Прошло еще пять лет, прежде чем Нейгауз вернулся к Годовскому и закончил под его руководством курс фортепианного мастерства в Венской академии музыки. А пока он покинул Берлин и давал концерты в Италии; жаждал поступить в Петербургскую консерваторию, но по совету ее директора А. Глазунова («Зачем Вам начинать с нуля?») снова отправился в Берлин, где совершенствовался под руководством Карла Генриха Барта. Глубокое постижение немецкой фортепианной школы (Барт был учеником«листианцев» Г. фон Бюлова и К. Таузига, но при этом горячо пропагандировал творчество Брамса) принесло свои плоды: музыка Баха, Бетховена, Шумана, Брамса составляла основу нейгаузовского репертуара на всем протяжении его пианистического пути. И вновь Нейгауз отказался от открывающейся перспективы – на этот раз дирижерской: ему было предложено место помощника руководителя Штутгартской оперы. Первая мировая война заставила его вернуться в Россию. Он экстерном окончил Петроградскую консерваторию, блестяще исполнив экзаменационную программу («Какое умное и поразительное вдохновение!», – сказал тогда один из современников). В 1916 г. Генриху Нейгаузу предложили место преподавателя в Тифлисском музыкальном училище. С этого времени началась его почти полувековая педагогическая деятельность. О Генрихе Нейгаузе-педагоге сказано и написано невероятно много. В первой половине ХХ столетия, когда отношение к фортепианному искусству в России коренным образом изменилось, в Москве и Петербурге-Петрограде возникла целая плеяда музыкантов, прославившихся выдающимся педагогическим даром: Л. Николаев, К. Игумнов, С. Фейнберг, А. Гольденвейзер, Я. Флиер. Но и среди своих современников – крупнейших мастеров фортепианной педагогики – Нейгаузу суждено было занять особое место. «В классе у Нейгауза, – писала одна из лучших его учениц, профессор Свердловской консерватории Берта Маранц, – всегда царила та творческая атмосфера, где не было места равнодушию или даже простой деловитости. Сам Генрих Густавович был полон обаяния, которому нельзя было не поддаваться. ... В процессе урока Генрих Густавович постоянно подкреплял свои мысли исполнением фортепианной, симфонической музыки… Он читал нам наизусть стихи, любил говорить с нами о живописи, о природе. Широта ассоциаций, образность мышления Генриха Густавовича остро воспринималась нами, студентами: многое мы начинали слышать в музыке по-новому. Он систематически обращал наше внимание на различные проблемы философии, истории, музыки, гармонии... И как-то само собой получалось, что они становились неотъемлемой частью … атмосферы, которая царила в классе...». С. Рихтер, Э. Гилельс, Я. Зак, Ан. Ведерников, С. Нейгауз, В. Горностаева, А. Любимов, Э. Вирсаладзе, И. Жуков, И. Никонович, В. Крайнев, А. Наседкин, Е. Могилевский, Е. Малинин, Л. Наумов, Ю. Муравлёв, А. Слободяник, Т. Хренников, Е. Светланов – это далеко не полный список тех, кто прошел через класс Нейгауза в Московской консерватории. Многие из них, в свою очередь, стали известными педагогами. Его педагогические «внуки» и «правнуки» продолжают традиции нейгаузовской школы и сегодня. В тяжелые послереволюционные годы (1919–1922) Генрих Нейгауз жил в Киеве, совмещая преподавательскую работу с концертированием. В те годы Киев стал пристанищем для многих деятелей искусства, музыкальная жизнь била ключом. Но наиболее яркой страницей киевской жизни былознакомство с молодым Владимиром Горовицем и его искусством. Годы спустя, уже после смерти Нейгауза, Горовиц назовет его своим Учителем… В 1922 г. Нейгауз переехал в Москву. В этот период его концертная деятельность достигла наибольшего размаха. «Кто в двадцатые–тридцатые годы слушал эти выступления Нейгауза, тот на всю жизнь приобрел нечто такое, чего не выскажешь словами, – писал историк фортепианного искусства Я. Мильштейн. – ...Он был всегда иным и в то же время одним и тем же художником-творцом… обладал удивительной зоркостью и душевной ясностью, неисчерпаемой фантазией, свободой выражения, умел услышать и выявить все потаенное, скрытое … владел нежнейшими звуковыми красками для передачи тончайших оттенков чувства, тех неуловимых колебаний настроения, которые для большинства исполнителей так и остаются недоступными». Репертуарный универсализм Нейгауза не имел ничего общего с исполнительской «всеядностью» – широчайшая образованность, острота эмоциональных переживаний и сохранившаяся до последних дней восприимчивость к новому позволяли ему вжиться в интонационный строй, постичь звукообразную архитектонику самых разных, подчас противоположных стилевых и композиторских векторов. Еще итальянские рецензенты подчеркивали проникновенное, стилистически безупречное исполнение молодым пианистом музыки Баха, но лишь в конце жизни он впервые обратился ко всем (!) 48 прелюдиям и фугам «Хорошо темперированного клавира». О том, сколь грандиозное впечатление оставляли его интерпретации бетховенских сонат, свидетельствует множество современников. С ранней юности в орбиту внимания Нейгауза проникли и мятежные порывы шумановской «Крейслерианы», и совсем иная звуковая аура поздних интермеццо Брамса. Артистический облик Нейгауза невозможно представить и без егоинтерпретаций Шопена – этого, по выражению пианиста, «поэта фортепиано», музыка которого вошла в его музыкальный кругозор в раннем детстве. При этом и в жизни, и в искусстве Нейгауз оставался подлинно современным художником, стремящимся постичь цель и смысл окружающих явлений. Он стал одним из первых горячих пропагандистов музыки Прокофьева, впервые исполнил в России 24 прелюдии Дебюсси и все фортепианные сонаты Скрябина, открыл отечественной публике творчество Равеля. Обогащая свой репертуар новыми произведениями Шостаковича, Мясковского, Ан. Александрова, он считал своим долгом стимулировать интерес учеников к «свежей», только что написанной музыке. Суть исполнительского искусства Нейгазуа можно свести к его краткому тезису: «Талант есть страсть плюс интеллект». Исполняемое произведение для него не существовало «само по себе», оно постигалось в историко-биографическом, культурном и философском контексте. Однако лишь сочетание глубоко продуманной интерпретации и спонтанной импровизационности исполнения, вновь и вновь «воссоздаваемого» на концертной эстраде, было в его глазах подлинным искусством. Вторая половина жизни Нейгауза омрачилась суровыми испытаниями. Осложнения после перенесенной дифтерии привели к частичной потере технической беглости правой руки («Публика не догадывалась, каких ухищрений стоило мне играть и давать концерты», – записывал он позже в дневнике). Он тяжело переживал уход жены, неизлечимую болезнь старшего сына. В 1937 г. умерли его родители. Годы большого террора унесли жизни родных и близких друзей… В начале Великой Отечественной войны его самого арестовали по подозрению в «антисоветской деятельности» из-за отказа эвакуироваться из Москвы. Более полугода Нейгауз провел в тюрьме НКВД. По ходатайствам друзей и учеников он был освобожден и выслан в Свердловскую область, ему разрешили преподавать в Уральской консерватории. Лишь в 1944 г. Генриху Нейгаузу удалось вернуться в Москву. На первом после возвращения концерте в Большом зале консерватории публика слушала его стоя… Последний раз Нейгауз выступил в Москве и Киеве в 1958 г. К послевоенному десятилетию относится и большинство многочисленных записей пианиста, часть которых «Мелодия» предлагает вашему вниманию. В юбилейный комплект, посвященный 130-летию со дня рождения Генриха Густавовича Нейгауза, вошли как широко известные, «хрестоматийные» интерпретации сонат Бетховена, пьес Брамса, «Крейслерианы» Шумана, прелюдий и Этюда-картины Рахманинова, фортепианных концертов Шопена и Скрябина, так и никогда не издававшиеся на компакт-дисках записи прелюдий Шостаковича, фортепианного квартета Бетховена (в ансамбле с участниками Квартета имени Бетховена), а также сюиты «Силуэты» Антона Аренского для фортепиано в четыре руки, записанной (как и соната Моцарта) в ансамбле с сыном – выдающимся пианистом Станиславом Нейгаузом. Борис Мукосей |
melodist / 2018-02-08 20:48:36 / Редакция № 1: 2022-10-06 00:22:06
австрийская классика 2309
немецкая классика 3285
русская классика 5547
советская классика 1229
Абрамян Карина 127
Аренский Антон 157
Брамс Иоганнес 484
Гаук Александр 288
Цыганов Дмитрий 118
Шопен Фредерик 619
Шуман Роберт 481