5 дней
О сайте
39 6 | Д—025209-12 (2 пл.) 1969 |
Mangali / 2012-12-16 17:58:55 / Редакция № 4: 2016-05-06 20:21:06
| Леонид СОБИНОВ (тенор, 1872–1934) «Искусство Л. В. Собинова» Первая пластинка: Сторона 1: 1. Какое счастье (К. Давыдов – А. Фет) 2. Песенка Герцога («Риголетто», 3 д. – Дж. Верди) 3. Ариозо Синодала («Демон», 1 д. – А. Рубинштейн) 4. Каватина Владимира Игоревича («Князь Игорь», 2 д. – А. Бородин) 5. Романс Лионеля («Марта», 3 д. – Ф. Флотов) 6. Ария Джеральда («Лакме», 1 д. – Д. Делиб) 7. Каватина Ромео («Ромео и Джульетта», 2 д. – Ш. Гуно) 8. Ариозо и ария Ленского («Евгений Онегин», 2 д. – П. Чайковский) Сторона 2: 9. Дуэт Эльзы и Лоэнгрина («Лоэнгрин», 3 д. – Р. Вагнер) — Л. Собинов и Антонина Нежданова 10. Прощание Лоэнгрина («Лоэнгрин», 3 д. – Р. Вагнер) 11. Романс Надира («Искатели жемчуга», 1 д. – Ж. Бизе) 12. Дуэт Лейлы и Надира («Искатели жемчуга», 2 д. – Ж. Бизе) — Л. Собинов и Антонина Нежданова 13. Романс Синодала («Демон», 1 д. – А. Рубинштейн) 14. Песня певца за сценой («Рафаэль» – А. Аренский) Записи 1901 (1), 1904 (2–8), 1910–1911 (9–14) гг. |
Mangali / 2012-12-16 17:58:55 / Редакция № 2: 2016-05-06 20:00:28
| Вторая пластинка: Сторона 1: 1. Каватина Берендея («Снегурочка», 2 д. – Н. Римский-Корсаков) 2. Песня Алёши Поповича («Добрыня Никитич»,1 д. – А. Гречанинов) 3. Последний нонешний денёчек (русская нар. песня) 4. Ария Левко («Майская ночь», 3 д. – Н. Римский-Корсаков) 5. Средь шумного бала (П. Чайковский – А. К. Толстой) 6. Ариозо и ария Ленского («Евгений Онегин», 1 и 2 д. – П. Чайковский) Сторона 2: 7. Каватина Князя («Русалка», 3 д. – А. Даргомыжский) 8. Думка Йонтека («Галька». 4 д. – С. Монюшко) 9. Грёзы де Грие («Манон», 2 д. – Ж. Массне) 10. Ария Вертера («Вертер», 3 д. – Ж. Массне) 11. Романс Вильгельма («Миньон», 3 д. – А. Тома) 12. Романс Фауста («Мефистофель», 1 д. – А. Бойто) 13. Речитатив и ария Эрнесто («Дон Паскуале», 1 д. – Г. Доницетти) Записи 1910 и 1911 года Реставрация 1969 года. Режиссёр реставрации – Геннадий Ковалевский Операторы – Елена Осауленко и Николай Морозов Консультант – Иван Фёдорович Боярский В основу антологии легла коллекция записей И. Боярского. |
vyksunec / 2013-07-07 02:44:40 / Редакция № 4: 2016-05-06 20:19:36
| Среди деятелей русской культуры есть такие имена, которыми может гордиться наша великая Родина. К числу этих людей принадлежит замечательный художник Леонид Витальевич Собинов. Лично мне Леонид Витальевич дорог не только как пленительный, прекрасный артист, превосходный певец, но и как на редкость чуткий, отзывчивый товарищ, мой постоянный, незаменимый партнер и горячо любимый, близкий друг. Моя первая встреча с Леонидом Витальевичем произошла в Большом театре в 1902 году, на студенческом экзаменационном спектакле Московской консерватории. Шла опера Моцарта «Похищение из сераля», в которой я исполняла партию Констанцы. Помню охватившее меня волнение, когда я узнала, что среди публики находится знаменитый уже тогда Собинов. По окончании спектакля Леонид Витальевич приветливо подошел ко мне, тепло поздравил с успехом, наговорил много комплиментов и первый подал мысль придти на пробу голосов в Большой театр, что я и сделала. После удачной пробы и дебюта я была принята в труппу. Таким образом, Леонид Витальевич был до некоторой степени виновником моего поступления на сцену Большого театра. До нашего знакомства Леонид Витальевич пел в Большом театре уже в течение пяти лет и успел за эти годы завоевать широкую популярность и любовь публики. Он по праву занял одно из первых мест в рядах великих мастеров вокального искусства. Умный, всесторонне образованный человек, тонкий художник, Леонид Витальевич, вместе с Федором Ивановичем Шаляпиным, являлся для меня, начинающей артистки, идеалом настоящего артиста. Тайна обаяния Собинова и его чарующей власти над публикой была прежде всего в необычайно красивом, мягком тембре его серебристого голоса, которым он владел в совершенстве, в ясной, изумительно отчетливой дикции, в простоте, искренности исполнения и полной гармонии вокального и драматического мастерства. В голосе Собинова было что-то родное, русское, близкое, трогающее душу, что заставляло искренне верить в правду его искусства. Теплота, лирическая напевность в сочетании со сценическим обаянием производили незабываемое впечатление. Чрезвычайно строгий, требовательный к себе, Собинов достиг успеха не только благодаря своему природному таланту, но и постоянной, упорной, систематической работе. Леонид Витальевич тщательно изучал свои партии, ежедневно работал с аккомпаниатором по два, по три часа; он ездил в Италию к одному из известных профессоров пения, чтобы регулярно контролировать состояние своего голосового аппарата и свое умение владеть звуком. Доказательством серьезного отношения Собинова к изучению своих партий может служить известный разговор его с директором императорских театров В. А. Теляковским в 1910 году; речь шла о предполагаемом выступлении Леонида Витальевича в партии Германа в опере «Пиковая дама». На предложение Теляковского выучить эту партию Собинов ответил, что ему надо поработать над ней не менее двух лет. Удивленный Теляковский напомнил, что партия Ленского, несмотря на тогдашнюю неопытность артиста, была когда-то приготовлена Собиновым в две недели. «Вот потому-то, что я был неопытен, я и думал, что каждую партию можно приготовить в две недели; теперь же знаю, что для подлинного изучения партии необходимо гораздо больше времени»,— ответил Собинов. Одним из особенно важных требований Леонида Витальевича было требование художественной правды. Он считал, что только полное перевоплощение в создаваемый образ даст возможность найти правильный сценический облик, нюансы, фразировку. Зная, что от костюма зависит свобода и пластичность движений артиста, внешний облик которого должен быть убедителен, Л. В. Собинов проявлял очень большую требовательность в выборе своих костюмов, их цвета, фасона. Грим, прическа, манера держаться, походка, жесты — все разрабатывалось им до мелочей. *** С глубоким чувством вспоминаю я свои выступления с Леонидом Витальевичем. В течение тридцати лет они были для меня настоящим праздником. У нас была традиционная привычка являться в театр за два часа до спектакля для того, чтобы тщательно и спокойно загримироваться, одеться, внутренне собраться, сосредоточиться как следует и войти в свою роль. За десять минут до открытия занавеса мы с Леонидом Витальевичем осматривали все находящееся на сцене, проверяли некоторые свои мизансцены. Выступая в операх вместе с Собиновым, я всегда чувствовала, что нас целиком захватывает жизнь изображаемых нами героев, с их радостями и печалями. Особенно привлекателен был Собинов — де Грие в опере «Манон». Никогда не забуду сцены второго акта этой оперы, когда я, в роли Манон, по ходу действия сидя вместе с де Грие — Собиновым за маленьким столиком, с волнением, точно зачарованная, слушала его неповторимое исполнение «Грез», в котором было столько теплоты, задушевности и трогательной нежности... В 1908 году мы с Леонидом Витальевичем готовились петь в первый раз в опере «Лоэнгрин» и оба очень волновались, зная, что обычно партии Лоэнгрина и Эльзы, как у нас, так и за границей, исполнялись драматическими голосами. Но после первой же оркестровой репетиции все наши опасения и страхи рассеялись. ...Спектакль прошел с громадным успехом. Собинов в роли Лоэнгрина был действительно прекрасен, он создал дивный, светлый образ легендарного героя, поразительный по силе и вдохновению. Трудно описать проникновенное, чудесное исполнение Собиновым финального акта оперы, его последние слова, обращенные к Лебедю, и трогательное прощание с Эльзой... Я с удовольствием вспоминаю, как при совместной работе над партиями (в особенности в новых постановках «Богемы», «Миньон», «Лоэнгрина» и других) мы с Леонидом Витальевичем обдумывали все детали сценического действия, отделывали и обсуждали до мельчайших подробностей каждую музыкальную фразу, каждое слово, искали наилучшие нюансы; найденные мизансцены мы много раз повторяли, изменяли их и опять создавали новые, пока не достигали желаемых результатов. В театр на репетиции Собинов являлся всегда очень бодрым, полным сил и желания работать. Своей энергией и веселостью и какой-то особой жизнеспособностью он заражал всех окружающих артистов и создавал атмосферу здорового творческого труда. *** Творческая сила и оптимизм били ключом в Собинове и захватывали каждого, кто был близок к этому человеку, любившему жизнь и умевшему ценить ее радости. Эту вечную молодость Собинова тонко отметил в своем письме к нему в день его тридцатипятилетнего юбилея К. С. Станиславский: «Вы родились в «сорочке», жили в плаще, при шпаге, и я уверен, что когда придет к Вам старость, то Вы не наденете теплого халата с туфлями». Вечно юный, обворожительный, Леонид Витальевич прожил яркую, блестящую и счастливую жизнь, окруженный ореолом славы и всеобщей любовью. О нем можно сказать словами Островского: «Талант и сам по себе дорог, но в соединении с другими качествами — с сердечной добротой и душевной теплотой — он представляется нам таким явлением, перед которым мы должны преклоняться». А. НЕЖДАНОВА |
mvaleryi / 2015-01-26 12:42:40
| Ленинградский завод ГОСТ 5289-68 Коробка |
Albert Magnus / 2016-05-28 09:51:18 / Редакция № 2: 2016-05-28 10:03:52
| ИСКУССТВО Л. В. СОБИНОВА А. В. НЕЖДАНОВА. Блестящий талант ПЕРВАЯ ПЛАСТИНКА 1 сторона Давыдов — Какое счастье Верди — Песенка Герцога («Риголетто») Рубинштейн — Ариозо Синодала («Демон») Бородин — Каватина Владимира («Князь Игорь») Флотов — Романс Лионеля («Марта») Делиб — Ария Джеральда («Лакме») Гуно — Каватина Ромео («Ромео и Джульетта») Чайковский — Сцена Ленского, Ария Ленского («Евгений Онегин») Записи 1901 и 1904 гг. 2 сторона Вагнер — Дуэт Эльзы и Лоэнгрина, Прощание с лебедем («Лоэнгрин») Эльза — Антонина Нежданова Бизе — Романс Надира, Дуэт Лейлы и Надира («Искатели жемчуга») Лейла — Антонина Нежданова Рубинштейн — Романс Синодала («Демон») Аренский — Песня певца за сценой («Рафаэль») Записи 1910—1911 гг. ВТОРАЯ ПЛАСТИНКА 1 сторона Римский-Корсаков — Каватина Берендея («Снегурочка») Гречанинов — Песня Алеши Поповича («Добрыня Никитич») Русская народная песня «Последний нонешний денечек» Римский-Корсаков — Ария Левко («Майская ночь») Чайковский — Средь шумного бала Чайковский — Ариозо и ария Ленского («Евгений Онегин») 2 сторона Даргомыжский — Каватина Князя («Русалка») Монюшко — Думка Йонтека («Галька») Массне — Грезы де Грие («Манон»), Ария Вертера («Вертер») Тома — Романс Вильгельма («Миньон») Бойто — Романс Фауста («Мефистофель») Доницетти — Речитатив и ария Эрнесто («Дон Паскуале») Записи 1910—1911 гг. Реставрация 1969 года Режиссер реставрации — Геннадий Ковалевский Звукооператоры — Елена Осауленко, Николай Морозов Консультант — И. Ф. Боярский В основу Антологии легла коллекция записей из собрания И. Ф. Боярского А. В. НЕЖДАНОВА. Блестящий талант Среди деятелей русской культуры есть такие имена, которыми может гордиться наша великая Родина. К числу этих людей принадлежит замечательный художник Леонид Витальевич Собинов. Лично мне Леонид Витальевич дорог не только как пленительный, прекрасный артист, превосходный певец, но и как на редкость чуткий отзывчивый товарищ, мой постоянный незаменимый партнер и горячо любимый, близкий друг. Моя первая встреча с Леонидом Витальевичем произошла в Большом театре в 1902 году на студенческом экзаменационном спектакле Московской консерватории. Шла опера Моцарта «Похищение из сераля», в которой я исполняла партию Констанцы. Помню охватившее меня волнение, когда я узнала, что среди публики находится знаменитый уже тогда Собинов. По окончании спектакля Леонид Витальевич приветливо подошел ко мне, тепло поздравил с успехом, наговорил много комплиментов и первый подал мысль придти на пробу голосов в Большой театр, что я и сделала. После удачной пробы и дебюта я была принята в труппу. Таким образом, Леонид Витальевич был до некоторой степени виновником моего поступления на сцену Большого театра. До нашего знакомства Леонид Витальевич пел в Большом театре уже в течение пяти лет и успел за эти годы завоевать широкую популярность и любовь публики. Он по праву занял одно из первых мест в рядах великих мастеров вокального искусства. Умный, всесторонне образованный человек, тонкий художник, Леонид Витальевич, вместе с Федором Ивановичем Шаляпиным, являлся для меня, начинающей артистки, идеалом настоящего артиста. Тайна обаяния Собинова и его чарующей власти над публикой была прежде всего в необычайно красивом, мягком тембре его серебристого голоса, которым он владел в совершенстве, в ясной, изумительно отчетливой дикции, в простоте, искренности исполнения и полной гармонии вокального и драматического мастерства. В голосе Собинова было что-то родное, русское, близкое, трогающее душу, что заставляло искренне верить в правду его искусства, Теплота, лирическая напевность в сочетании со сценическим обаянием производили незабываемое впечатление. Чрезвычайно строгий, требовательный к себе, Собинов достиг успеха не только благодаря своему природному таланту, но и постоянной упорной, систематической работе. Леонид Витальевич тщательно изучал свои партии, ежедневно работал с аккомпаниатором по два, по три часа; он ездил в Италию к одному из известных профессоров пения, чтобы регулярно контролировать состояние своего голосового аппарата и свое умение владеть звуком. Доказательством серьезного отношения Собинова к изучению своих партий может служить известный разговор его с директором императорских театров В. А. Теляковским в 1910 году; речь шла о предполагаемом выступлении Леонида Витальевича в партии Германа в опере «Пиковая дама». На предложение Теляковского выучить эту партию Собинов ответил, что ему ‘надо поработать над ней не менее двух лет. Удивленный Теляковский напомнил, что партия Ленского, несмотря на тогдашнюю неопытность артиста, была когда-то приготовлена Собиновым в две недели. «Вот потому-то, что я был неопытен, я и думал, что каждую партию можно приготовить в две недели; теперь же знаю, что для подлинного изучения партии необходимо гораздо больше времени», — ответил Собинов. Одним из особенно важных требований Леонида Витальевича было требование художественной правды. Он считал, что только полное перевоплощение в создаваемый образ даст возможность найти правильный сценический облик, нюансы, фразировку. Зная, что от костюма зависит свобода и пластичность движений артиста, внешний облик которого должен быть убедителен, Л. В. Собинов проявлял очень большую требовательность в выборе своих костюмов, их цвета, фасона. Грим, прическа, манера держаться, походка, жесты — все разрабатывалось им до мелочей. С глубоким чувством вспоминаю я свои выступления с Леонидом Витальевичем. В течение тридцати лет они были для меня настоящим праздником. У нас была традиционная привычка являться в театр за два часа до спектакля для того, чтобы тщательно и спокойно загримироваться, одеться, внутренне собраться, сосредоточиться как следует и войти в свою роль. За десять минут до открытия занавеса мы с Леонидом Витальевичем осматривали все находящееся на сцене, проверяли некоторые свои мизансцены. Выступая в операх вместе с Собиновым, я всегда чувствовала, что нас целиком захватывает жизнь изображаемых нами героев, с их радостями и печалями. Особенно привлекателен был Собинов — де Грие в опере «Манон». Никогда не забуду сцены второго акта этой оперы, когда я — в роли Манон, — по ходу действия сидя вместе с де Грие — Собиновым за маленьким столиком, с волнением, точно зачарованная, слушала его неповторимое исполнение «Грез», в котором было столько теплоты, задушевности и трогательной нежности... В 1908 году мы е Леонидом Витальевичем готовились петь в первый раз в опере «Лоэнгрин», и оба очень волновались, зная, что обычно партии Лоэнгрина и Эльзы, как у нас, так и за границей, исполнялись драматическими голосами. Но после первой же оркестровой репетиции все наши опасения и страхи рассеялись. ..Спектакль прошел с громадным успехом. Собинов в роли Лоэнгрина был действительно прекрасен, он создал дивный, светлый образ легендарного героя, поразительный по силе и вдохновению. Трудно описать проникновенное, чудесное исполнение Собиновым финального акта оперы, его последние слова, обращенные к лебедю, и трогательное прощание с Эльзой... Я с удовольствием вспоминаю, как при совместной работе над партиями (в особенности в новых постановках «Богемы», «Миньон», «Лоэнгрин» и других) мы с Леонидом Витальевичем обдумывали все детали сценического действия, отделывали и обсуждали до мельчайших подробностей каждую музыкальную фразу, каждое слово, искали наилучшие нюансы; найденные мизансцены мы много раз повторяли, изменяли их и опять создавали новые, пока не достигали желаемых результатов. В театр на репетиции Собинов являлся всегда очень бодрым, полным сил и желания работать. Своей энергией и веселостью и какой-то особой жизнеспособностью он заражал всех окружающих артистов и создавал атмосферу здорового творческого труда. Творческая сила и оптимизм были ключом в Собинове и захватывали каждого, кто был близок к этому человеку, любившему жизнь и умевшему ценить ее радости. Эту вечную молодость Собинова тонко отметил в своем письме к нему в день его тридцатипятилетнего юбилея К. С. Станиславский: «Вы родились в «сорочке», жили в плаще, при шпаге, и я уверен, что когда придет к Вам старость, то Вы не наденете теплого халата с туфлями». Вечно юный, обворожительный Леонид Витальевич прожил яркую, блестящую и счастливую жизнь, окруженный ореолом славы и всеобщей любовью. О нем можно сказать словами Островского: «Талант и сам по себе дорог, но в соединении с другими качествами, — с сердечной добротой и душевной теплотой он представляется нам таким явлением, перед которым мы должны преклоняться». |
melodist / 2024-06-27 15:31:59 / Редакция № 2: 2024-06-27 15:50:30
арии и сцены из опер 1429
народные песни 1753
романсы 1136
сопрано 558
тенор 512
итальянская классика 2130
немецкая классика 3244
русская классика 5496
русский фольклор 232
французская классика 1974
Аренский Антон 155
Бизе Жорж 347
Бойто Арриго 40
Вагнер Рихард 195
Верди Джузеппе 745
Гуно Шарль 292
Давыдов Карл 14
Делиб Лео 121
Рубинштейн Антон 282
Тома Амбруаз 49
Чайковский Пётр 2158